- Мне так жаль, Эрик, - сказала она, стараясь смотреть на вещи его глазами и потерпев в этом неудачу. Почему он так взбудоражен этим? Ведь это у нее, а не у него будет ребенок.
Он отвернулся от нее.
Корабельный колокол пробил восемь. Она услышала плеск воды за кормой и завывания ветра. "Ребенок Райля", - подумала она. Сердце ее забилось сильнее, и она осторожно положила руку на живот. Было ли это всего лишь игрой ее воображения или действительно ее обычно тонкая талия слегка раздалась? Сколько же времени осталось до рождения ребенка?
Они с мамой поехали в Миллтаун восемнадцатого июля. Она точно помнила это, потому что в тот день тетя Эйлин отмечала в календаре дату приблизительного появления на свет собственного ребенка.
Это было в воскресенье. А с Райлем она была в пятницу ночью - в пятницу, шестнадцатого июля. Джинкс загнула пальцы, подсчитывая: август, сентябрь, октябрь, ноябрь.
Эрик наблюдал за ней, стриженая его борода ощетинилась от злости оттого, что все его планы рушились.
- Ну, так и на каком же ты месяце?
- Примерно на пятом.
- На пятом. - Слова его прозвучали осуждающе.
- Извини. Если б я знала об этом, то никогда бы не поехала с тобой. Он не ответил ей.
- Но я все так же готова выполнить договор, Эрик! - взорвалась она. - Если ты из-за этого так сердишься, то не сердись. - Она замолчала и уставилась на него. - Так что если ты по-прежнему хочешь меня...
- Если я по-прежнему хочу тебя? Неужели ты думаешь, что я бы спал на подвесной койке и нянчился с тобой эти два месяца, если бы не хотел тебя?
Он прижал ее к себе и требовательно впился губами в ее рот. Наконец он отстранил ее от себя. Глаза его были такими же серыми, как небо Сан-Франциско, и такими же пустыми, как склон горы, с которой вырублен лес.
- Ну что, ответил я на твой вопрос? - Он повернулся на каблуках и вышел, захлопнув за собой дверь каюты.
Медленно, очень медленно начала Джинкс стаскивать с себя платье. Она заключила соглашение и она сдержит свое слово. Ведь она обещала спать с Эриком - быть его женщиной. И он так терпеливо ждал.
Джинкс закрыла глаза, когда атласное платье накрыло ее ноги бледно-голубым облаком. Мама учила ее, что обещание - это священный договор, что его нельзя нарушать. И Джинкс не могла нарушить своего обещания.
"Но ведь ты же обещала ждать Райля!" - рыдало ее сердце. "Да, но тогда я еще не знала, что он - мой брат. Я не могу выйти замуж за собственного брата. И то, что я делала тогда с Райлем в саду, было греховно". Неожиданно она вспомнила ту сцену в маминой комнате, когда мама сказала ей, что Райль - ее брат, и как она пятилась назад, натыкаясь на стулья и столы. "Нет, нет, нет!" - противился ее рассудок сказанному. Джинкс думала, что не слышит маминых слов, но теперь они всплыли в ее памяти:
"Есть причина, по которой братья и сестры не могут жениться, дорогая. Джинкс, слушай! Если женщина спит - вступает в сексуальные отношения - с близким родственником, то это называется "инцест". И из-за него случаются ужасные вещи. Дети от таких союзов часто бывают идиотами или больными. Мне тяжело говорить тебе такие вещи, дорогая, но ты должна это понять. Это не я не хочу разрешить тебе выйти за Райля: закон запрещает тебе это. Ведь ты не хочешь, чтобы у тебя родился больной ребенок, правда, дорогая?"
Джинкс отбросила воспоминания и открыла глаза. Невидящим взором уставилась она на качающийся фонарь. Неужели она носит в себе больного ребенка? Нет. Никогда. Не может то, что разделила она с Райлем, привести к рождению уродливого ребенка. Бог не позволит случиться этому.
Она сложила свою одежду и повесила платье. Потом прикрутила фитили на лампах и легла обнаженной поверх белого мехового покрывала. Она не хотела, чтоб между ними возникло какое-то непонимание. Она сдержит свое слово. Когда Эрик войдет и увидит ее обнаженной, он сразу поймет, что Джинкс намеревается сдержать свое слово. Потом, если уж он не захочет заниматься с ней любовью из-за ее беременности или из-за того, что она не девственница, это будет уже его решением.
Она оглядела свое тело. В полумраке груди ее были неприлично большими, как огромные шары медового цвета.
Ей не пришлось ждать долго.
Послышался звук поворачиваемого ключа, и дверь открылась. Он постоял с минуту, пока глаза его привыкали к темноте. Потом вошел в комнату и закрыл за собой дверь.
Она его лица не видела. Он бросил куртку, поджег растопку и раздул огонь. Пламя оживилось, затанцевало, осветив ее округлые груди, бледные скулы и темные глазницы.
- Боже, ты прекрасна, - сказал он, глядя на нее. Его глаза заскользили по ее телу, остановившись на тонкой талии и на длинных грациозных ногах.
Эрик подошел к кровати, лег рядом с ней и наклонил свою темную голову к ее груди.
- Боже, ты прекрасна.
"Райль, - рыдало ее сердце. - О Райль, Райль!"
КИФ
Рождество 1886
Киф приехал домой на каникулы и увидел, что за время его отсутствия все изменилось. Детская в башне опустела, и Эдит переехала на второй этаж. Никто ничего не говорил о Джинкс.
Отец был очень сердечным, а мама - хрупкой, словно тонкий фарфор. Они с Эдит только что вернулись из Сан-Франциско, где, как сказал папа, кутили и тратили деньги. Они только и говорили, что о новых модах, магазинах и театрах. Похоже, юбки теперь носили уже, а воротнички выше, что-то в этом роде.
Эдит все болтала о каком-то зеленом шелковом платье, которое она приберегла для сочельника, и о красном - из тафты - для Рождества.
- Карр приедет домой! - закричала она вне себя от счастья.
- Расскажи нам о школе, - попросила Джо Кифа, - из твоих писем не слишком-то много узнаешь.
"Из твоих тоже", - хотел ответить Киф, но смолчал.
- Особенно не о чем рассказывать.
- Ты только учишься там, сын, - спросил отец, - или н спортом немного занимаешься?
- Играю немного в бейсбол.
- В бейсбол... - сказал Митч. - Отлично, у нас в пятом лагере есть бейсбольная команда. Я тебя как-нибудь возьму туда, чтоб посмотреть, на что ты способен.
- Тебе будет интересно посмотреть на то, что отец соорудил в сарае, сказала Джо.
- Я покажу тебе после ужина, сынок. Я поставил туда кое-какие атлетические снаряды. Там настоящий гимнастический зал.
- О! Неужели это правда, отец?
- Ну, я набрал немного лишнего веса за последние годы.
Джо снисходительно улыбнулась, когда Митч похлопал себя по плоскому животу.
- Просто он хочет сказать, что был недавно на лесозаготовках и там обнаружил, что не может больше тягаться с молодыми мужчинами.
Эдит приподняла изящную бровь:
- Ты не смог тягаться с Карром, отец?
- Ну, Эдит...
- Ничего, ничего, Джо. - Митч жестом успокоил ее.
- Я действительно не так хорошо умею справляться с двуручной пилой, как когда-то с топором.
Глаза Эдит засверкали:
- Так Карр молодец, ведь так, отец? Я знала, что так и будет. - Она надулась. - Вы думаете, что раз он маленький, так уже и не мужчина, но это не так. Он молодец, ведь правда, отец?
- Удивительно, но да, - признался Митч с печальной улыбкой, - я вынужден отдать ему должное. Для такого маленького мужчины, как он, Карр просто отлично справляется. "Ух", - подумал Киф, а вслух он сказал:
- Я бы очень хотел взглянуть на твой гимнастический зал, отец.
- Пойдем туда сразу после ужина. Потом в комнате повисла какая-то напряженная тишина, как будто всем было нечего сказать. Киф так и хотел крикнуть, что он ведь отсутствовал только пять месяцев. Неужели за это время он стал чужим? Но он только спросил:
- А где Джинкс и Райль?
- Райль в заливе Кус по делам. Он теперь моя правая рука, Киф, но он приедет домой на Рождество - по крайней мере, я на это надеюсь. Он целиком погружен в дела, даже забросил свое рисование.
- А я думала, что это Карр целиком погружен в дела, - пробормотала Эдит, но Киф не обратил внимания на этот комментарий.