- Тебя не касается то, почему я здесь. Мы приехали домой, чтобы жить здесь.
- Мы? - прицепился он. - Надеюсь, ты не привезла с собой свое отродье.
- Эдисон кормят на кухне.
- Ты не поселишь в моем доме орущее дитя!
- Я поселю мою дочь в моем доме. - Она на минуту прикрыла глаза от усталости. Внезапно из камина посыпался сноп искр. Ноги у Джинкс подкосились, и она плюхнулась на диван.
- Элисон не будет беспокоить тебя, - сказала она. - Она спокойный ребенок. - Голос ее прервался.
- Что с ней не в порядке? Джинкс взглянула на него, удивленная его чуткостью, плечи ее опустились.
Глаза Карра были как две желтые щели.
- Ведь с твоим щенком что-то не так, правда? Ведь поэтому Магилликутти выкинул тебя вон.
Она не ответила, и он подошел к камину и позвонил в колокольчик.
- Карр, прошу тебя.
Новый дворецкий, встретивший Джинкс два часа назад, уже стоял в дверях.
- Да, сэр?
- Приведи ребенка.
- Слушаюсь, сэр. - Он вышел. Джинкс вскочила.
- Не надо, Карр. Не впутывай Эли в это, она всего лишь ребенок.
В дверях снова появился дворецкий, за ним следовала молодая горничная, державшая Эли на руках. "Карр, очевидно, уволил всех старых слуг", - с горечью подумала Джинкс.
Он дернул выключатель в стене. Она зажмурилась, потому что яркий свет залил комнату. Свечи в огромном канделябре заменили на сотню лампочек. Их голый и грубый свет был как бы знамением судьбы.
- Отпусти ее, - приказал Карр. Горничная не замедлила повиноваться ему.
- Мама! - Элисон побрела к матери, и Джинкс подбежала, чтоб взять ее на руки, но опоздала. Малышка подвернула ножку, спрятанную за длинными юбками, и растянулась на каменном полу. Джинкс подняла Элисон и нежно прижала к себе, целуя ее глазки, из которых вот-вот грозили вылиться слезы.
- Мама поцелует бо-бо, и все пройдет, - прошептала она. - А сейчас ты пойдешь с красивой тетей и съешь пирожное, а мама через минутку придет.
Она протянула ребенка горничной, но девушка вопросительно взглянула на босса.
- Ради Бога, Карр! - взорвалась Джинкс, - можем мы поговорить наедине?
Он кивнул, и горничная с Элисон выскользнула из комнаты.
- Спасибо, Уилкокс, - сказал Карр дворецкому.
- Да, сэр.
Они снова остались одни. Теперь Джинкс стояла, глядя на него с вызовом, обрадованная тем, что длинные юбки Элис скрывали ее уродливый ботиночек. Джинкс намеревалась еще раз побороться с этим тираном, но на этот раз не с помощью кулаков, как в детстве, а с помощью разума.
Он двинулся к камину, глаза его недоброжелательно сверкали.
- Этот ребенок не от Магилликутти, - сказал он, - это толмэновское отродье. - Он засмеялся отвратительным смехом. - Так он все-таки добрался до твоего цветника.
Джинкс окаменела.
- Ты ведь была уже беременной, когда мама увезла тебя отсюда посреди ночи, не так ли, Джинкс? Ты таскалась с Толмэном и точно так же с Магилликутти.
- Что бы ты ни сказал, Карр, тебе не удастся выгнать меня отсюда, так что можешь и не пытаться. Хэрроугейт - мой дом, и я никогда снова его не оставлю.
"Ну убирайся же отсюда, - думала она устало, - дай мне передохнуть".
- Вместо того, чтоб на виду у слуг оскорблять меня, лучше подумай, как нам устроиться. Дом достаточно большой для нас обоих. Нам не придется даже видеть друг друга.
- И как же ты это себе представляешь?
- Апартаменты в башне не заняты. Я знаю это потому, что осмотрела дом до твоего приезда. Если мы с Эли поселимся в башнях, нам с тобой никогда не придется видеть друг друга. Я сделаю себе кухню в мамином врачебном кабинете. В других ее помещениях будет гостиная и все необходимое. Второй этаж будет моим, а на третьем Эли поселится в нашей старой детской.
Он скривился.
- Так ты уже все придумала.
- Я никогда не буду приходить в главное здание дома. Моим будет только башенное крыло, а весь остальной Хэрроугейт - твой.
- Что ты скрываешь, Джинкс? Что не в порядке с отродьем Толмэна?
- Что дает тебе основания думать, что она - его? - ушла Джинкс от ответа.
- Это же очевидно! - закричал он. - Ты думаешь, что можешь спрятать эти волосы и этот подбородок? Ты думаешь, что никто не заметит их?
- Так ты разрешаешь нам въехать в башенное крыло?
- Хорошо! Возьми себе башни! - Изо рта его вытекла слюна. - Но держи своего выродка подальше от моих глаз! Я не хочу видеть ни тебя, ни толмэновского выродка. Так что держитесь подальше от меня, слышишь?
***
Поначалу Джинкс думала, что не справится с воспоминаниями, охватившими ее в башнях Хэрроугейта. Она никогда не проводила особенно много времени в маминых кабинетах, поэтому эта часть дома не должна была бы возвращать ее к прошлому, но это оказалось не так. Каждый раз, когда она проходила через комнату, где когда-то больные ожидали приема у матери, в ушах ее звучал мамин голос: "Это называется инцест, Джинкс. От инцеста случаются ужасные вещи".
"Наверное, мне будет легче, если переделать комнаты, - думала Джинкс. - Но как справиться с этим?"
Позже, оглядываясь назад, она поняла, что не смогла бы остаться в Хэрроугейте без помощи Уилкокса, дворецкого Карра. Он был полным пожилым мужчиной, говорившим так, как будто рот у него был набит камешками, и ходившим так тихо, как ложится на землю осенний лист. Он появился в дверях в тот первый вечер с охапкой чистых простынь и одеял, пахнущих свежестью и солнечным светом.
- Послать кого-нибудь, чтоб застелили ваши постели, мадам?
- Нет, благодарю вас, Уилкокс, я сама управлюсь.
На следующее утро, после отъезда Карра, дворецкий пришел в сопровождении горничной, несущей поднос с едой - овсяной кашей и молоком для Элисон и беконом, яйцами и кофейником для Джинкс.
- Мадам будет есть в главной столовой? - вежливо поинтересовался он, как будто бы все слуги не слышали, как Карр накануне вечером орал на нее.
- Нет, Уилкокс. Я буду готовить здесь, как только... - Она поколебалась. Надо будет внести некоторые изменения в комнаты.
- Не будет ли мадам возражать, если я приглашу необходимых рабочих?
Она взглянула на этого человека, который уставился в какую-то точку над ее головой с ничего не выражающим лицом. Джинкс попыталась было поблагодарить его, но слова застряли у нее в горле.
- Надо ли послать кое-кого из местных продавцов, чтобы мадам смогла выбрать обстановку?
- О нет, - пробормотала она, уставясь в пол. - То есть... Я не хочу никого видеть, не хочу, чтоб кто-нибудь знал, что я здесь.
- Так мадам предпочитает, чтоб я сам все устроил?
Она так и не поняла, кивнула ли она в ответ на это предложение, но вскоре появились рабочие, и Джинкс засела в детской, так как звук работающих пил и молотков загнал ее туда.
Хэрроугейт находился между озером Глэд Хэнд и озером Род. Башня со стороны дороги скоро превратилась в яркую кухню с черной четырехконфорочной плитой, ледником и шкафами из елового дерева. Пол покрыли ярким линолеумом.
Башня со стороны озера превратилась в нечто среднее между кабинетом и библиотекой. Комната, которая служила залом ожидания, стала удобной гостиной. Джинкс скоро привыкла к новой обстановке, но никогда по-настоящему не рассматривала ее. Она тосковала по Райлю, но когда бы ни взглянула на Элисон, в ней всплывало чувство вины и непрекращающийся ужас перед тем, что сделала она своей дочери и Эрику.
Но, несмотря на чувство вины, Райль всегда был с ней. И ночь за ночью лежала она в своей одинокой постели, вспоминая его руки, губы и слова любви, которые он шептал ей.
Она старалась забыться, постоянно занимаясь уборкой и чисткой комнат, но как только у нее выдавалась свободная минутка, чувство вины снова охватывало ее, и она снова вставала и принималась за дело.
Уилкокс продолжал снабжать ее всем необходимым. В леднике всегда был лед, а в шкафах - пища. В ее распоряжении всегда были чистящие порошки и мыло, которые она использовала больше с решимостью, нежели с мастерством. Методом проб и ошибок - с переменным успехом - училась она готовить. Как-то утром на кухонном столе появилась поваренная книга, но в ней ничего не говорилось о том, как варить яйца и предохранять гренки от пересушивания.