— Знаю.
— Знаешь ли?
Я закатил глаза.
— Иногда я о тебе беспокоюсь, — признался он.
— Почему?
— Потому что ты возвёл вокруг себя стены. Барьер из дерзости и каламбуров. Ты не умеешь скрывать свои чувства, и маскируешь их так, что только близкие могут надеяться их увидеть. Ты так много показываешь, на самом деле не показывая ничего.
Я проглотил комок в горле.
— Ваше экспертное мнение, доктор? — спросил я и тут же поморщился.
— Сэм, — ласково произнёс король.
— Простите, — пробормотал я и отвёл взгляд.
— Я бы помог, если бы мог.
— Помогли бы? Потому что это будет стоить вам сына.
Он встревожился. И похоже, тщательно обдумывал дальнейшие слова.
— Не думаю, что Джастин думает так же.
— Уверен, что думает. И дал ясно это понять. — Я чуть не рассказал королю о том, что Джастин сказал в драконьем замке; что он чувствует себя запертым в нашей с его отцом тени, что он был вынужден выбрать себе мужа. Но это не моё дело. Я не мог говорить за принца. Какие бы проблемы ни существовали между ними, это было только между ними. Я не причём. Король мне уже сказал, что не может разрушить клятву, которую Райан дал Джастину, так же как никто другой не может нарушить клятву, которую Райан дал королю.
Я чертовски ненавидел клятвы.
Король начал:
— Я не…
— Это ты нарисовал? — Кто-то недоверчиво спросил позади.
Я обернулся.
Райан стоял перед мольбертом и с ужасающе забавным видом изучал мою картину. Я не видел его несколько дней с вечера мальчишника. Перед свадьбой он подстригся, выглядел более ухожено и царственно, в отличие от старого образа, но всё ещё выглядел измождённым. Райан прикусил нижнюю губу, и я понял, что он пытается не рассмеяться.
Я прищурился, потому что насколько я знаю, он не был искусствоведом.
— Да, — ответил я. — Картина ещё незаверешена. Пока она незакончена, ты не можешь судить.
— Я не сужу.
— Эй. Привет. У меня есть глаза, и я вижу выражение твоего лица. Ты ещё как судишь.
— Нет-нет, — невинно произнёс Райан с широко раскрытыми глазами. — Я бы никогда не стал судить что-то… такого калибра. Здесь много… красного.
— Это багровый, — пояснил я.
— Ну да, разница же огромная.
— Не завидуй моему таланту. Тебе не идёт.
Он взглянул на меня, не в силах больше сдержать улыбку.
— Не думаю, что зависть правильное слово. Возможно, ужас больше подходит.
— Ужас? — вскликнул я, нахмурившись. — В ней нет ничего ужасающего!
— Ты нарисовал королю грудь. Три.
— Что ж. Это отсылка к постмодернистскому феминизму.
— Ага. А волосы на груди у него, кажется, всё ещё есть?
— Он очень мужественный. — Я посмотрел на короля, который наблюдал за нами с задумчивым выражением лица. — Вы очень мужественный, — сказал я ему.
— Спасибо. Не думаю, что хочу видеть картину.
— Предательская ложь, — обвинил я.
— Так он мужественный феминист? — спросил Райан.
— Это такой стиль! Все знают.
— Не думаю, — сказал король.
— Вы не имеете права на своё мнение, — сказал я ему. — Вы просто король целой страны, который несёт бесконечную ответственность и обладает довольно потрясающими знаниями, намного превосходящими мои собственные. Вы понятия не имеете о чём говорите.
— Как же я тебя обожаю, — выдохнул король, нежно улыбнувшись.
— Это чувство в основном взаимно. Несмотря на ваше странное видение искусства.
— Он уничтожает Меридиан-Сити? — спросил Райан, всё ещё изучая картину. — Сжигает всё дотла?
— Я так показал свою позицию против культа потребительства.
— Так ты профеминист и против системы?
— Именно.
— Изобразив короля в виде трёхгрудого монстра, дышащего огнём?
— Когда ты так говоришь, я начинаю жалеть о выборе жизненного пути.
Райан и в этот раз не перестал смеяться, а улыбка стала такой широкой, какой я её никогда не видел.
— Так вот что заставляет тебя сожалеть о своём жизненном выборе? Невероятно.
И тут меня осенило. Как же всё похоже на то, что было раньше. Когда я скрывал свою тайную любовь в сердце и часами напролёт болтал с ним обо всём на свете. Моя магия так и кричала да-да-да-да-да и больше, ещё больше. Ощущалось потрясающе. Правильно. Я чувствовал себя целым.
Но я не мог сохранить это чувство навсегда.
Именно поэтому избегание ключ ко всему. Но каким-то образом Райан всё сломал.
И боги, как я любил его за это.
И как ненавидел.