И вот он здесь. Райан Фоксхарт, ранее Нокс. Мой краеугольный камень.
— Мой, — прошептал я в благоговейном ужасе.
Райан широко улыбнулся.
— Да, Сэм. Твой.
Тогда я его поцеловал.
Позже я наблюдал, как, подложив подушку под бёдра, Райан себя готовил покрытыми маслом пальцами. Как тяжело дышал, пока меня смазывал. Я едва мог отвести взгляд от представшего передо мной зрелища. Пристально смотрел, как пальцы Райана исчезают в нём, растягивая, трахая в поисках правильного угла.
После, время потекло незаметно. Я помню его ладонь на моём члене, когда Райан ввёл меня в себя, его ноги вокруг моих бёдер. И как напряглись мышцы ануса вокруг головки моего члена. Я толкнулся глубже, и меня мгновенно накрыло невероятным жаром. Громкие стоны Райана. Закрытые от наслаждения глаза. Прерывистое дыхание. Он прижал руку к моему животу, когда я полностью вошёл, давая понять, чтобы я подождал.
Я сказал, что подожду. Ради него. Ради него я готов на всё.
В конце концов, Райан кивнул.
Я сделал неглубокий толчок, и он распахнул глаза. Я толкнулся глубже, почти на всю длину. И снова толкнулся вперёд, и Райан простонал:
— Сэм! Сэм, прошу. Не сдерживайся.
И я не сдерживался. Мне потребовалось мгновение, чтобы найти свой ритм. Я опустился на колени, поднял его правую ногу и положил себе на плечо, его лодыжка оказалась у моего уха. Левой ногой Райан обхватил меня вокруг талии. Я слегка изменил угол, вдалбливаясь глубже. Затем ускорился, поцеловал ногу на моём плече, лодыжку, пока Райан громко подо мной стонал.
Мы продержались дольше, чем я думал, учитывая месяцы воздержания. Пот стекал по моей спине, а зрачки Райана расширились. Он обернул пальцы вокруг члена и начал дрочить, дыхание было тяжёлым. Я ускорил темп, от чего Райан широко распахнул глаза и простонал:
— Прямо здесь… Вот так!
Я чувствовал магию, что текла по венам, на периферии появился золотой и зелёный, и она шептала, что я здесь, что я наконец-то здесь, дома, дома, наконец-то. Я закричал, когда Райан меня сжал. Он выкрикнул моё имя, и кончил на грудь и живот. Я вышел из него и начал дрочить, раз два, три, кончил на его член. Сперма стекала по яичкам Райана прямо на кровать.
Тяжело дыша, он изумлённо посмотрел на меня затуманенным взглядом.
Я прохрипел:
— Святые грёбаные боги!
Последовавшая за этим улыбка была похожа на сбывшееся звёздное желание.
— Твою мать, — выругался я, когда снова обрёл дар речи.
— Хм? — поинтересовался Райан, играя с моими волосами. Я решил, что лежать на его груди и слушать биение сердца — самое лучшее место на свете.
— Я забыл нажать под твоими яичками, пока ты кончал. Гэри мне сказал так сделать. Он точно на меня разозлится.
— О боги!
— Напомни мне сделать это в следующий раз.
— О боги!
Я закатил глаза.
— Звучишь прям как я.
Райан радостно рассмеялся, и я подумал, что, возможно, загадывать желания звёздам — самое лучшее, что я когда-либо делал.
Эпилог
Судьба драконов
Несколько недель спустя кое-что произошло. Сказать, что неожиданное, значит преуменьшить.
В общем, нас с Джастином похитили.
И я вовсе не виноват!
— Это полностью твоя вина, — высказался Джастин.
— Не правда, — парировал я, нахмурившись, глядя на магическое кольцо у моих ног. — Ладно, может, чуть-чуть. По правде говоря, немного неловко, что я часто оказываюсь в плену волшебных грибов.
— А как же. Тебе должно быть неловко не только из-за этого.
— Если тебе станет легче, — произнёс я, проигнорировав злые слова принца, — в последний раз, когда подобное случилось, Райана домогалось дерево.
Джастин удивлённо на меня уставился.
Я поиграл бровями.
— А знаешь? Мне вроде как стало легче.
— Очень хорошо. Всем должно стать от такого легче. Что теперь? — Я пожал плечами и посмотрел в глубь Тёмного Леса, куда нас с Джастином отправил Морган по поручению (под «поручением» я подразумеваю, что король с волшебником сговорились и решили, что нам с Джастином надо провести время вместе, чтобы укрепить отношения. Вот же пронырливые ублюдки). — Либо у грибов вырастут ноги, и они заведут нас глубже в лес, либо появится Димитрий.
— Твой бывший?
Я нахмурился.
— Он не мой бывший!
— Райан сказал обратное.
— Райан не знает, о чём говорит. Никогда.