Естественно, никто не знал, что один из стражников дал мне жидкость, чтобы разжечь огонь. Они тоже не любили придурков.
Всё было хорошо.
Конечно же, я мечтал о чём-то большем. По ночам я лежал в кровати и прислушивался к медленным глубоким вдохам родителей, спящих в другом конце комнаты. Смотрел в окно, если повернуть голову под правильным углом, то над каменными зданиями через дорогу можно было увидеть звёзды.
Загадывал ли я желания?
Конечно же.
Так начинались истории.
Как и все дети, я мечтал о многом.
О деньгах.
О самой большой индюшачьей ножке.
О луке и стрелах.
Я хотел, чтобы мои родители всегда были счастливы.
Хотел найти того единственного человека, который всегда понимал бы меня.
Я хотел стать кем-то великим.
И кем-то особенным.
Чтобы люди помнили моё имя, потому что я хороший и добрый.
Я хотел, чтобы Дерек Мичен зацеловал меня (я хотел этого, когда мне было девять. И я был абсолютно уверен: он любовь всей моей жизни. Спустя две недели Дерек меня поцеловал, а потом Джессику, Дэвида, Меган, Ронду и Роберта. Дерек оказался шлюхой).
И я никогда не желал стать волшебником.
Конечно, во мне текла цыганская кровь.
А ещё кровь северного народа.
Но будь я проклят если хоть что-то знал о магии.
Так что попробуйте представить моё удивление. Я убегал от группы подростков, забрав у них сумку с украденными вещами миссис Киркпатрик (доброй пожилой женщины, которая жила по соседству и была ещё беднее, чем мы), свернул в глухой переулок и оказался в тупике, а резко развернувшись навстречу подросткам-придуркам, превратил их в камень.
Неловко вышло. Мягко говоря.
— Чёрт, — выругался я, увидев, что бежать больше некуда. В свои одиннадцать я был тощим как прутик. У меня были большие тёмные выразительные глаза, доставшиеся в наследство от матери, которые я использовал, чтобы выбираться из паршивых ситуаций. Но я точно знал, что эти подростки не оценят мой фирменный «посмотри-какой-Сэм-лапочка» взгляд. Взрослые были им очарованы. Девчонки падали в обморок. Некоторые мальчики тоже.
Но тупых подростков-придурков, ворующих у старушек, мой взгляд совсем не впечатлил.
— Он здесь! — крикнул один из них.
Позади я услышал топот ног и подумал: «Пожалуйста, пусть это всё будет сном». Готовый принять свою судьбу (скорее всего, либо сильный пинок под зад, либо убийство; в любом случае это будет пиздец как больно), я развернулся, и что-то мелькнуло перед глазами. Что-то ярко-зелёное, напоминавшее весеннюю траву и деревья, колышущиеся от летнего ветра. В глубине мозга резко замкнуло, и я, запнувшись, сделал шаг назад. Именно тогда одиннадцать подростков-придурков с громким треском, распугавшим в переулке всех голубей, превратились в камень.
— О, — вырвалось у меня.
Настоящие каменные статуи. Их предводитель, восхитительно отвратительный пятнадцатилетний подросток по имени Нокс, стоял впереди: лицо застыло в гневном оскале. Он замер на полушаге, левая рука вытянута вперёд, а правая отведена назад.
— Хах.
Конечно, люди услышали шум и толпой хлынули в переулок.
Я крикнул во весь голос:
— Это не я!
Один из стражников замка, которого я хорошо знал, произнёс:
— Ну конечно же ты здесь, Сэм.
Затем последовал многострадальный вздох, затянувшийся по крайней мере на тридцать секунд, потому что стражник был той ещё королевой драмы.
— Я даже не знаю, что случилось!
— Угу. И ты не знаешь почему эти тупицы, погнавшиеся за тобой, превратились в камень.
— Честное слово!
А потом я уставился на него «посмотри-какой-Сэм-лапочка» взглядом, и стражник растаял прямо у меня на глазах.
— На этот раз не сработает, — сказал он.
Ну, почти растаял.
— Чёрт, — пробормотал я, опустив взгляд в землю. — Пит, клянусь, я даже не понимаю, что произошло. Они украли вещи у миссис Киркпатрик. У старушки! Это несправедливо, ведь она такая милая, и я просто хотел ей помочь.
Я всхлипнул, пытаясь остановить слёзы. Было страшно. Я думал, что меня арестуют и бросят в темницу, мне придётся есть крыс и какать в ведро.
— Чёрт возьми, Сэм. Не плачь.
Когда тебе говорят «не плачь», удержать слёзы просто невозможно.