Джем оскалилась и бросила на него мрачный взгляд. Обычно она хорошо скрывала демоническую сущность, но в таком взвинченном состоянии человеческая оболочка начала трескаться.
— У тебя двадцать четыре часа. А потом все соглашения отменяются. С Тэйлой буду разбираться я. И мой способ общения будет совсем не таким приятным, как твой.
Чарующее притяжение полной луны не имело ничего общего с прелестью женщины-варга в период течки, и Люк знал, что с этими двумя следующие три ночи обещают быть раем и адом одновременно.
Он запер дверь в обшитый сталью грузовой контейнер, стоявший у него в подвале, и поставил таймер, который не позволит никому открыть его изнутри. Ула, которую он завоевал в кровавом бою с пятью другими самцами, прижалась обнаженным телом к его спине, когда лязг металлической перекладины эхом раскатился по комнате.
— Я все равно не понимаю, зачем нам запираться тут, — прошептала она ему в затылок. — Мы могли бы отправиться за город. Побегать. Могли бы поохотиться.
Поохотиться. От одного этого слова у него забурлила кровь. Люк бы с радостью отправился в город, как предлагала Ула, чистокровная волчица, которая скорее была животным, чем человеком. Рожденная варгом, она жила по иным правилам, нежели Люк, принадлежала другому социальному порядку.
Люк стал варгом — другими словами, волком-оборотнем — в двадцать четыре, оказавшись жертвой нападения оборотней в 1918 во время первой мировой во Франции. С каждым годом его человеческая природа слабела, но осталось достаточно, чтобы ему хотелось жить среди людей, пусть он и не общался с ними. Правда все имеет свою цену, и чтобы не разорвать людей на куски во время трех самых бесконтрольных ночей лунного цикла, он запирался в этом подвале — как поклялся делать, пока остатки человечности не покинут его.
И тогда Фантому придется выполнить свое обещание.
— Нам не нужно охотиться, — сказал он, разворачиваясь к ней, так что все шесть футов ее пышного тела прижались к нему. — Мы найдем себе другое занятие.
Вдобавок ко всему, с потолка свисали две коровьих туши — двойной ежемесячный заказ, доставленный с ближайшей бойни. Голодать им не придется.
Ее рука — уже удлиняющаяся, с острыми когтями — обхватила его член, и Люк низко зарычал.
— От этого союза родятся детеныши. Я чувствую это.
Он резко вдохнул. Варги не заключали союзов, пока женщина не забеременеет, и тогда их связь становилась постоянной. Он пропустил длинные серебристые волосы Улы сквозь пальцы. Если его семя пустит корни, она будет принадлежать только ему.
Сотня лет одиночества останется позади.
— Совет Варгов будет не в восторге. — Не то чтобы ему было до этого дело, когда она так трется о него бедрами.
— Только если дети родятся не варгами.
Люк схватил ее за волосы, заставил откинуть голову и прорычал:
— Мы не станем убивать тех, что родятся людьми.
В ее глазах вспыхнули серебристые искорки, но вызваны ли они раздражением или скорым превращением, он разобрать не мог.
— Но закон…
— Придется нарушить. — Он отпустил ее и положил руку на идеальной формы округлую ягодицу. — Мы сделаем их варгами. Никто никогда не узнает, что они были рождены людьми.
— А если кто-нибудь начнет подозревать?
— Я избавлюсь от него раньше, чем он успеет рассказать о своих подозрениях.
Ула ухмыльнулась, блеснув клыками.
— Безжалостный. Сильный. Защитник. Поэтому я и хотела, чтобы победил ты. — Она провела языком по следам когтей у ключицы, куда его ранил один из соперников. — Я не забыла, что ты сделал для моей стаи.
Он тоже не забыл. Они повстречались три года назад в Австрии, куда он отправился с Фантомом, чтобы в буквальном смысле разнюхать что-нибудь о какой-то реликвии из шкуры варга. Фантом вернулся в больницу, а Люк остался с Улой и ее стаей. Он собирался переехать туда насовсем, ему страстно хотелось жить среди своих. Но их атаковал вражеский клан, и когда Ула была ранена в бою с тремя врагами, ее семья бросилась спасать свои трусливые шкуры. Остался один Люк, который защищал ее до конца битвы, из которой стая все-таки вышла победителем.
Но то, что семья бросила ее в трудную минуту, заставило его понять, что он не готов к жизни в стае, и Люк вернулся в Нью-Йорк, разочарованный и еще более одинокий, чем когда-либо.
Ула не забыла его и, почувствовав приближение течки, отыскала, два дня назад появившись на пороге его дома. Другие самцы бросили ему вызов — самка варга в течке привлекала их со всей округи. Люку пришлось драться с ними, потому что он был не в силах противиться ее притяжению.