– Исчезают только мои друзья? – уточнила Пип. – А на улице по-прежнему полно людей моего возраста?
– Да.
– Честно говоря, я бы, наверно, обратилась к психиатру.
– А психиатр сам поговорит с полицией и убедится, что все так и есть.
– Ну, тогда по крайней мере один друг у меня будет – психиатр.
– Потом психиатр тоже исчезает.
– Полный бред. Как будто из головы Дрейфуса.
– Ждать, расследовать или бежать?
– Или покончить с собой. Как насчет этого варианта?
– Неправильных ответов не бывает.
– Наверно, я бы поехала к маме. Чтобы она все время была у меня на глазах. А если все-таки и она исчезнет, я, скорее всего, покончу с собой, потому что будет очевидно, что любая связь со мной вредна для здоровья.
Аннагрет снова улыбнулась:
– Замечательно.
– Что?
– Ты справляешься очень, очень хорошо, Пип. – Она перегнулась через стол и обеими ладонями, горячими ладонями обхватила щеки Пип.
– Самоубийство – это правильный ответ?
Аннагрет убрала руки.
– Тут нет неверных ответов.
– Тогда твое “хорошо справляешься” мало что значит.
– “Что из перечисленного Вам случалось сделать без разрешения: влезть в чужую электронную почту, читать содержимое чужого смартфона, шарить в чужом компьютере, читать чужой дневник, просматривать чужие личные бумаги, слушать чужой частный разговор, когда Ваш телефон случайно к нему подключился, получить под ложным предлогом информацию о другом человеке, прижаться ухом к стене или двери, чтобы подслушать разговор, или что-либо подобное?”
Пип нахмурилась.
– Можно пропустить этот вопрос?
– Доверься мне. – Аннагрет в очередной раз притронулась к ее ладони. – Правильнее будет ответить.
Поколебавшись, Пип выложила:
– Я просмотрела каждый клочок бумаги, какой нашла у мамы. Если бы она вела дневник, я бы и его прочла, но дневника нет. Если бы у нее была электронная почта, я бы в нее влезла. В интернете я обшарила все базы данных, какие только могла. Я этим ни капельки не горжусь, но она отказывается назвать мне имя моего отца, скрывает место моего рождения и даже свое настоящее имя. Она говорит, что таким образом хочет защитить меня, но мне кажется, угроза существует только у нее в голове.
– Все это тебе следует знать, – сумрачно подтвердила Аннагрет.
– Да.
– Ты имеешь право знать.
– Да.
– Ты понимаешь, что “Солнечный свет” может помочь тебе это выяснить?
Сердце Пип забилось – отчасти потому, что прежде ей такое не приходило в голову и перспектива пугала, но главным образом потому, что она почувствовала: вот тут начинается настоящее соблазнение, все прикосновения Аннагрет были всего лишь прелюдией. Она отняла ладонь и нервно обхватила себя руками.
– Я думала, Проект занимается государственными и корпоративными секретами.
– Да, конечно. Но у Проекта большие возможности.
– Тогда, может быть, я просто напишу им и попрошу дать информацию?
Аннагрет покачала головой:
– Это же не детективное агентство.
– А если бы я поехала туда и прошла практику?
– Тогда другое дело.
– Что ж, интересно.
– Есть над чем подумать, ja?
– Ja-ah, – отозвалась Пип.
– “Вы путешествуете по чужой стране, – прочла Аннагрет, – и ночью к Вам в гостиницу является полиция, арестовывает Вас и обвиняет в шпионаже, хотя Вы не шпионили. Вас привозят в полицию. Вам разрешено сделать один звонок при условии, что он будет полностью прослушиваться. Вас предупреждают: тот, к кому Вы обратитесь, тоже окажется под подозрением в шпионаже. Кому Вы позвоните?”
– Стивену, – ответила Пип.
По лицу Аннагрет пробежала тень разочарования.
– Этому Стивену? Который здесь живет?
– Да, а что в этом такого?
– Прости, я думала, ты скажешь: маме. До сих пор ты упоминала ее в каждом ответе. Это же единственный человек, которому ты веришь.
– Да, но только в глубоком смысле, – сказала Пип. – Она в такой ситуации с ума сойдет от тревоги, она понятия не имеет, как в мире все устроено, и не сообразит, куда обратиться, чтобы меня вытащить. А Стивен точно будет знать, кому позвонить.
– На мой взгляд, он слабоват.
– Что?
– Ну, слабоват. Живет с этой сердитой, властной особой.
– Да, брак у него несчастливый – уж это-то я знаю.