Два года Восточная Грузия горела; ее, согласно проекту гениального султанского визиря Низам-уль-Мулька, фактически чистили от населения под будущие пастбища. В Константинополе, получившем какое-то время на передышку, были довольны, но Георгий сумел вымолить у султана если и не прощение, то отказ от зачисток лишь после того, как лично поехал в Исфахан, согласившись по итогам платить дань в размере, указанном великим визирем. То есть совершенно непосильную для страны. Разницу Дом Сельджуков возмещал, посылая отряды для реквизиций, что, в общем, мало отличалось от нашествий. В придачу ко всем радостям страну чуть не стерло с лица земли сильнейшее землетрясение, а царь, полностью растерявшись, не сумел наладить ни снабжение населения, ни восстановительные работы. Не приходится удивляться, что по стране поползли слухи о гневе Господнем, и в середине весны 1089 года Совет Царства, заручившись полной поддержкой сословий, убедительно попросил Георгия II сдать корону и полномочия наследнику, 16-летнему Давиду. Никаких сведений о попытках царя сопротивляться или оспаривать решение «лучших людей» история, насколько мне известно, не сохранила.
Глава V. Не мальчик, но муж
Jackpot
Элементарная логика подсказывает: цепь дураков не может быть бесконечна, и чем она длиннее, тем ярче, в конечном счете, вспыхнут дарования кого-то из потомков. Если угодно, в порядке восстановления Вселенского Гомеостасиса. Так и случилось. Поскольку прадед, Георгий I, характер имел, но звезд с неба не хватал, дед, Баграт IV, не имел ни ума, ни характера, а отец, Георгий II, как мы уже выяснили, был, судя по делам его, полным, филигранно отшлифованным ничтожеством, юный Давид, видимо, получил от Бога компенсацию за три поколения предков. Скажу больше, далеко не каждая страна и не каждый народ могут похвастаться наличием в национальных святцах хотя бы одного лидера такого масштаба. Впрочем, и социальный запрос на сильную личность был нешуточный: кризис грыз Грузию, как крыса сулугуни. Какой-то намек на уважение к короне если и сохранялся, то разве что в Абхазии. Кахети давно жила суверенной жизнью и была ею вполне довольна. Картли, формально признавая власть царя, фактически превратилась в «княжескую республику», где монарха считали даже не «первым среди равных», а просто яркой побрякушкой типа цепуры с гимнастом. Эмирская мелочь, тершаяся по соседству, являлась отовариваться чуть ли не каждый месяц, а центр и юг страны были вытоптаны сельджуками, обезлюдев почти на три четверти от времен Баграта III, и каждый новый год не приносил ничего хорошего. А Давиду, напомню, было всего шестнадцать, и группу поддержки ему пришлось создавать на пустом месте.
Но создал же! Начав с нуля, наладил контакт с небольшими группами разоренных турками дворян-азнауров, на свой страх и риск партизанивших в южных провинциях, и объявил их «царским войском», действующим по приказу из столицы, что само по себе безмерно вдохновило простой люд, впервые за много лет увидевший хоть какую-то защиту. Затем, вызвав самых отважных и удачливых guerrilleros ко двору, велел им остаться и назначил содержание, положив начало небольшой, но надежной и сплоченной личной царской гвардии – монаспа, и, уже опираясь на нее, начал ломать через колено олигархов с родословными. Те поначалу огрызались, но вчерашние партизаны знали толк в беспределе, так что после разгрома и изгнания «некоронованных царей юга» из Дома Багваши, а потом и еще пары-тройки наиболее наглых олигархия притихла, принюхиваясь к новым ветрам. За счет конфискаций имущества изгнанных удалось создать нечто похожее на бюджет, навербовать, в дополнение к монаспа, несколько наемных отрядов, вставших гарнизонами в важнейших крепостях. А потом, как оно, впрочем, и водится (госпожа Удача сильных любит и одна не ходит), пошла длинная белая полоса.
Money, money, money
После смерти великого Малик-шаха и убийства ассасинами его не менее великого премьер-министра Низам-уль-Мулька, случившихся почти одновременно, Дом Сельджука практически мгновенно распался на несколько ожесточенно дерущихся домиков, а спустя пару лет после того, не дав туркам времени определить нового лидера, явились «железные люди» в белых плащах с алыми и черными крестами. В 1098-м пала Антиохия, в 1099-м – Иерусалим, в тылу у мусульман появились новые, на тот момент очень сильные, хотя и небольшие христианские государства, а к тому же обрела уже четвертое дыхание Империя. В такой ситуации платить дань невесть кому и непонятно ради чего было бы преступлением, и Давид послал сборщиков какого-то из султанов на фиг. Появилось много денег на самые различные программы, в том числе и на пропаганду за рубежом, так что уже в 1104-м «лучшие люди» Кахети арестовали своего царя Агсартана и привезли его к Давиду тепленьким. После чего земля «ранов и кахов» вернулась под крышу Кутаиси окончательно и бесповоротно, а союзника бедняги, атабага Гянджи, попытавшегося этому помешать, без особых хлопот (на бармалея он не тянул, а на армию Давид денег тоже не жалел) унасекомили при Эрцухи. Стало тихо. Появилось время для проведения давно разработанной программы реформ – прежде всего, конечно, восстановления давно рассыпавшегося государственного аппарата. Что интересно, начал мудрый Давид (возможно, изучив опыт Империи) с создания того, чего раньше никогда не было: профессиональных спецслужб «мстовари» (соглядатаи), включавших в себя стражу (полицию), контрразведку (в том числе службу политического сыска) и внешнюю разведку с резидентурами в соседних столицах. Структуры эти финансировались из личных средств монарха и подчинялись непосредственно ему, так что вскоре именно царь стал главным держателем информации, которая, как известно, зачастую дороже денег.