— Что?
— С ней всё в порядке. Но она изловчилась всадить в нападавшего шесть пуль.
— А он ничего… он ничего с ней не сделал?
Шериф покачал головой:
— Всего лишь несколько царапин, правда, она очень перепугалась, а в конторе полный разгром.
— И кто же это был?
— Не знаем. Его-то мы как раз и ищем.
— Тогда понятно. Вы просто приехали ко мне поболтать о детективных историях, — хмуро улыбнулся Тим. — Видно, я у вас в списке подозреваемых под номером один. И всё потому, что был с Мэлани той ночью…
— Вы работаете у мисс Кинсайд, — твёрдо сказал шериф. Потом, смягчившись, добавил: — Тем не менее скорее всего шесть пуль в вас не сидит.
Вперёд выступила Агата:
— Я предлагаю продолжить ваши поиски, шериф, где-нибудь в другом месте.
— Так мы и поступим, мэм, простите за беспокойство. Спокойной ночи.
Когда Агата убедилась, что полицейская машина отъехала, она повернулась к племяннику и сказала:
— Сегодня довольно прохладно. Пожалуйста, разведи огонь, Тимоти.
Тим разворошил угли в камине, пламя вскоре весело загудело.
— Ты пришёл домой меньше часа назад, Тим, не так ли? — спросила Агата. — Я не спала и слышала, когда ты открывал дверь.
— Верно, — ответил он.
— Так, где ты был?
— На улице, тётя Агата, занимался своими делами. И тебе посоветовал бы…
— А что же это такое, Тимоти, что ты называешь своими делами?..
Он посмотрел на неё внимательно, улавливая выражение лица.
— Я этому не верю, — наконец произнёс он. — Я слышал об этом, но верить, повторяю, не могу. Ты всё ещё считаешь, что это я. Что на моей совести Гвен Моррисей, Мэлани Сандерс, а теперь и Лора Кинсайд?
— Но это ты сказал об этом, а не я.
— Не цитируй мне Писание! — заорал Тим. — У меня оно уже в печёнках сидит! Скажи-ка мне, где в Библии написано, что ты имеешь право подозревать сына родного брата в том, что он насильник и убийца? Даже шериф так не считает!
— Шериф — болван!
— Нет, — сказал Тим. — Хэнк Валден не болван. Он верит своим глазам и собственному здравому смыслу. Он смотрит на меня и понимает, что я не могу быть тем, кого он ищет.
В того сегодня вечером влепили шесть пуль. Шесть пуль! Что, я похож на человека с шестью пулями в потрохах? Посмотри на меня, чёрт возьми! Похож?
Он сорвал с себя пижамную куртку и швырнул на пол. Его худощавое тело было абсолютно невредимым. Агата кисло заметила:
— У меня нет никакого желания смотреть на твою наготу.
— Наготу?! — Тим саркастически рассмеялся. — Не смотри на неё. Смотри на меня. Это мог бы себе позволить даже Фома Неверующий. Я тоже могу разглагольствовать о Писании. Ты видишь дырки от пуль? Где кровь?
— Нет этого.
— Ну, так что ж?
— Ни дырок, ни крови я и не ожидала увидеть, — ответила Агата.
— Спасибо и на том, — съехидничал Тим. — Следует ли из этого, что ты таким образом признала мою невиновность?
— Вовсе нет, — сразила его Агата. — Это просто означает, что я не невежда, как большинство людей. Они даже не подозревают о бесконечных возможностях зла. Настоящего первобытного исконного зла. По моему разумению, нет ничего невероятного в том, что некто может получить в тело шесть смертоносных пуль и это никак не проявится.
13
… Он за волосы отрывает её обнажённое тело от стула и по полу тащит к дыбе.
Она стоит в полутёмном алькове комнаты. Форма дыбы удивительно рациональна. Это чудо целесообразности. Инженер оценил бы красоту функциональности. А вроде бы простой механизм, лишь слаженный добротно и надёжно из хорошего дерева, металла и кожи. Рама дыбы похожа на кровать. Эти крепкие ремни, этот рычаг, этот ворот, эти цепи и кандалы — всё должно служить осуществлению вполне определённых задач, служить безотказно. Вот сюда прикрепляют ноги. А сюда — руки. Один поворот этого рычага и… плоть и кости сначала натянутся, а потом начнут расставаться друг с другом. Тело станет сопротивляться. И чем оно совершеннее физически, тем болезненнее всё будет происходить. Постепенно сопротивление ослабнет. Ткани растянутся до предела, кожа лопнет сразу во многих местах, мышцы и сухожилия порвутся, кости поломаются, разъединятся суставы. Всё это будет сопровождаться жутким треском. И, наконец, из истерзанного тела хлынут все жидкие компоненты — пот, моча, фекалии, кровь.
Палач бросает её на хитрую машину лицом вверх. Он быстро сковывает распростёртое тело. Она теперь как буква «X». Пока это молодая и упругая плоть, и именно поэтому она будет долго отдалять ужасный конец. Защёлкнув кандалы на тонких запястьях и лодыжках, палач с минуту смотрит на девушку. От холода и страха она покрылась гусиной рябью. Рёбра выпирают. Плоский живот как барабан. Белое тело испещрено сосудами. Мышцы явственно очертаны. Спутанные волосы свисают почти до пола. Кажется, что её кожа, растянутая до предела и ставшая противоестественно тугой, светится в темноте. Треугольник медно-рыжих волос внизу живота мерцает в полутьме. Живот нервно подрагивает. Соски прямые и напряжённые. Она лежит нагая, замирая от страха. И возникает кощунственная ассоциация с невестой, страдающей от неведения. Так на пародийном свадебном ложе она в трепетном страхе ждёт прихода своего супруга по имени боль. Она догадывается, что всё это будет происходить в яростном и даже страстном ритме.