Ранкин со злостным видом приближался к Марте, за долю секунды он набросился на нее с ножом, но та отскочила в угол. Я огрелРанкина стулом по спине, выбросил нож в окно, запер входную дверь. У меня не было времени успокаивать родню, так как в голове был план по спасению. И родня не входила в него. На улице смеркалось, времени оставалось все меньше.
Я взял за руку Алию, ничего не объясняя, вывел из дома.
- Куда мы?
- Мы уходим, здесь больше нельзя оставаться.
- Но куда?
- Я хочу побывать в твоих краях
- Нет-нет, зачем тебе это? И почему я должна влачиться за тобой?
- Помоги мне, я тебя прошу.
- Чем? Я пожертвовала всем, что у меня было, чтобы сбежать оттуда! У меня была оплачиваемая работа, жилище, одежда, еда.
- И ради чего все это?
Она молчала. Я знал, что не дождусь ответа, как и знал, что она пойдет со мной.
- Я хочу найти свободников.
- Это не трудно будет сделать. Они близко.
- Так ты со мной?
Она смотрела мне в глаза, выражая печаль и безвыходность нашей ситуации.
- Да, я с тобой.
*
Мы шли навстречу неизвестному. Я отчаянно нуждался в удовлетворении своего любопытства. Она оставляла место в своем сердце для веры. Веры в то, что все будет лучше. Одновременно мы оба были обречены и в любой миг могли раствориться в эпохе. Мы - никто и ничто. Мы - бесполезные ответы на риторические вопросы. Мы - это мы, и ничего более.
Мы приблизились к забору, к этому устрашающему препятствию, к непреодолимой грани нашего мышления. То, что за ним, нас не спасет. Но то, что здесь, нас погубит. Я сделал выбор в пользу разрухи, оставив позади умертвляющее смирение. Нужно действовать. Нужно бежать.
Мы с легкостью перелезли через забор. Железные прутья оказались обычным ржавым металлом, легенда о высоковольтных прутьях - осталась легендой. Что я увидел первым делом? Ничего. Точно такая пустота, точно такие же серые облака. Сырая земля, грязные пейзажи, болотного цвета поля. Ни единой души, ни единого звука. Опустошенные смрадные края - многообещающее начало. Этого следовало ожидать.
Алия продолжала тоскливо молчать. Шаги превращались в бег, потому что нас понемногу охватывала паника. Не видно было домов или укрытия, а ночь приближалась. Позже она заговорила, что мы все обречены, только у каждого свой отрезок времени. Я не мог не согласиться с этим. Все было так, все рано или поздно закончится. И тогда, в самый последний миг, перед моим финальным глотком свободы, я, наконец, осознаю, что все окончено, что вся парадигма моего существования сводится к тому, чтобы оборваться самым нелепым образом. Что вся окружающая действительность, которая казалась во мне исключительной, на самом деле, идентична и прозрачна.
Вдали я заметил небольшой склон, прячущийся в горизонте. Все ближе и ближе я распознавал очертания небольшой пещеры. Она явно попала под влияние человека. Утоптанная земля, следы, расчищенный вход. Все это было бы странно, если бы не являлось нашей надеждой на приют посреди ночи. Повсюду пустошь, поглощающая холодный ветер. Безнадежное пространство, упрятанное в перспективе. И только здесь, сбившись с пути, невозможно отыскать прежнюю дорогу. Остается довольствоваться тем, что предоставляют нам обстоятельства, и не искать подвох в данности и случай в закономерности.
Мы приблизились вплотную к загадочной пещере, из которой вырывался тусклый свет, завышая наши ожидания. Окинув друг друга взглядом, мы молча приняли решение войти. Казалось, тишина завлекала нас продолжить путь.
Сырость оголтелых стен и запах тлевшего костра. В пещере особенно нелепо осознавать свое одиночество. Я спускался вниз, спотыкаясь о мелкие камушки, держа за руку Алию. Где-то там пристань для затерявшихся беженцев, либо обвивающая холодом опасность. Да, мне было страшно, страшно за нее, страшно за себя.
Наконец мы вышли на сухую поверхность и оказались в маленькой комнатке, как в общежитиях для учащихся. По центру догорал костер, который окружали мрачные тени. Или призраки, отыскавшие покой. Это было похоже на что угодно, но никак не устрашало и не тревожило. Это были люди.
Это были свободники или, как называли их домашние войска, мракоборцы. Вот только я представлял их совсем иначе. Эти люди наводили страх и трепет в сердца засидевшихся у телеэкранов. Ходила молва об их геройских поступках и отважных свершениях. Они умирали под клич угнетенной страны, оправдывали свое существование бессмысленной гибелью. Да, эти люди были на слуху даже у глухонемого, только слышно было лишь кровавые агонии вперемешку с огульными обвинениями. Хотя эти самые обвинения были и до столкновений, войн и пришедшей к верхушке власти. Вот только тогда никто не обращал на них внимания, пока не задело каждого лично. Мы все живем до момента, когда нужно обращать внимание, делиться собственностью, лукавить правдой и льстить ложью. После этого мы превращаемся в закончившийся проект, не получивший одобрения свыше.