– Дай посмотрю. – Девушка не стала возражать. Мужчина внимательно изучил следы от укуса, налил на тряпку еще раствора и обмотал ею руку. – Повезло, что не оторвал. Чем ты вообще думала? Нельзя открывать дверь по ночам. Забыла? С наибольшей вероятностью там могут оказаться садалы или еще кто пострашней.
– Знаю… я собиралась убить его сразу же, но…
– Но не убила. Хаара, мне что, теперь ночами не спать, чтобы ты не наделала глупостей? Следить за тобой, как за ребенком?
– Я в порядке, Карлайл, и не нуждаюсь в наставлениях. Возвращайся в кровать, ничего не отменяется. Утром отправляемся в столицу.
– Поразительно! – саркастически усмехнулся он. – До нее пять дней пути. Ты и в седле не удержишься.
– Не переживай. – Хаара поднялась на ноги, прижимая к груди перевязанную руку. Она отвернулась, чтобы не видеть осуждающего взгляда мужчины и не показывать ему опухшие от слез глаза. – Удержусь.
– Ты вообще о себе не печешься? Откуда в тебе столько самоуверенности? – Карлайл вскочил, не в силах сдерживать нахлынувшие ярость и недоумение. Ее ровная спина была для него вызовом, протестом против его отцовской любви. – Неужели забыла, что такое настоящая боль? Забыла, что в этом государстве убивают, и убивают жестоко? Кем ты мнишь себя? Бессмертной?
– Скорее удачливой. Всегда вторая, всегда слабее. Но, смотри-ка, я до сих пор жива, чего не скажешь об Иландаре.
– Ты жива благодаря мне.
– И правда. Надеюсь, ты об этом не сожалеешь.
Мужчина неодобрительно покачал головой.
– Не неси чушь.
– Доброй ночи, Карлайл.
Мужчина промолчал, глядя на девичий силуэт, скрывшийся в соседней комнате. Легкомыслие и безрассудство принцессы поражали и пугали одновременно. Как она может так просто уйти и снова лечь спать, когда еще несколько минут назад выла от боли? Как может сделать вид, будто ничего не произошло, когда только что сражалась с чудовищем, когда жила в стране, захваченной худшими из людей? Что скрывала ее душа? Чем полнились мысли? Карлайл не мог найти ответ, хотя думал, что знает Хаару как никто другой.
«Спать, так спать», – решил он через несколько минут раздумий и вернулся в кровать. Если с утра они отправятся в столицу, Карлайл должен набраться сил. Только в бодрости и здравии он будет способен защищать ее.
Хаара слышала, как скрипнули половицы. Карлайл погасил свечу и отправился в постель, но она не могла сомкнуть глаз. Приложила руку к груди и сжала в ладони круглый серебристый медальон. Его подарил Иландар в день их последней встречи, в день ее негласной казни. В голове до сих пор звучал шум прибоя, и казалось, будто ветер снова хлещет по щекам. Тогда брат сказал: «Если повезет, он защитит тебя, а если нет, то моя душа умрет вместе с тобой». Жизнь ловко сумела обыграть его слова. Пальцы нащупали шершавый силуэт ветвистого дерева.
«Он защитил меня, братец, я все еще жива. Быть может, сохрани ты при себе семейную реликвию, все было бы иначе. Теперь тебе осталось наблюдать с того света за тем, как я приближаю свою смерть. Но одна я не умру и уж точно не погибну бесполезно», – с такими мыслями Хаара закрыла глаза. Левая рука безумно ныла. Мрак в комнате снова сгустился. «Завтра уедем… – думала Хаара, пытаясь явственно представить лицо главного врага. – Лонгрен, я уже близко…»
Глава 2
Когда прилетают эрии
Едва забрезжил рассвет, Хаара поднялась с кровати. Оставшуюся часть ночи она дурно спала. От пережитого шока подташнивало, голова болела, но, несмотря на это, девушка не отказалась от поездки. Она с трудом оседлала лошадь – не получалось запрыгнуть так, чтобы не задействовать раненую руку. Принцесса ахнула и скривилась, но тут же смолкла и больше не издала ни звука. Она знала, чем это чревато. Карлайл только и ждет повода все отменить, в крайнем случае – отложить, но Хаара слишком засиделась в глуши.
Несколько лет она прокручивала в голове один и тот же вопрос: «Что я должна сделать?» Все считали ее мертвой; девушка могла продолжить играть эту роль, но давящее чувство несправедливости набухало, доставляло не только моральный, но и физический дискомфорт. Хуже того – Хааре снился Иландар. Он приходил каждую ночь. Иногда молчал, бесстрастно глядя из-за серой завесы, иногда навязчиво шептал проклятья, пытаясь убедить сестру, что род Дефоу обязан вернуть принадлежащую ему по праву власть. Хаара толком не знала: шутит ли с ней больное воображение или призрак брата действительно не находит покоя. Могут ли мертвые вообще изъявлять волю? «Удивился ли он, умерев и обнаружив меня по эту сторону жизни?» – думала она.