Всадники спешились на относительно чистом крыльце, Дагмара переступила окованными железом сапогами, захрустела каменная крошка.
— Я же говорила. Тут все разбурили в мятеж, неделей позже того, как Рикардус сдался властям. Мы едва успели провести дознание. В дом лучше не заходить, потолки того и гляди обвалятся. И будет, как с несчастными стариками.
Ранки с Квадригой переглянулись: если Дагмара хотела заставить их войти в дом, то лучше способа и придумать не могла. Рыцарь-командор взобралась на фундамент и, подтянувшись, улеглась животом на подоконник, заглядывая внутрь. Стекла давно были выбиты, прогнившая ставня из взятых в раму деревянных полосок болталась на проржавевшей петле. Квадрига аккуратно придержал ее. Ранки втянула воздух и чихнула.
— Пусто.
Спрыгнула:
— Рыцарь-страж, сколько здесь жило людей?
— Сам хозяин, экономка, две горничные, садовник-сторож, лакей. А у трех птичниц отдельный домик рядом с птичником. Но, как ни странно, экономка первой подняла тревогу. Ей все казалось, что кто-то ползает под окнами и шуршит в кустах, вон там, — Дагмара указала на непроходимые теперь заросли барбариса и боярышника. — Горничные тоже на закате что-то такое вроде как видели, то ли большую змею, то ли жабу с крыльями. Даже удивительно: ведь василиск еще вылупиться не успел. И животные беспокоились: кони ломали денники, коровы отказывались доиться. Поползли слухи, в деревне заволновались. Подзуживаемые Наследниками Волка, селяне готовились пойти на Рикардуса в вилы и топоры. И пошли, кстати, правда, когда его уже тут не было. Тут здорово мятежом полыхнуло. Так что его счастье, что он предпочел сам признаться и вернуться под руку Храма. Будете дальше смотреть?
Она покрутила головой: чистая же формальность. Дело ясное, как стекло.
Рагнейда сказала:
— Будем.
Рыцарь-страж рукой в латной перчатке отодвинула гибкие густые ветки. Открылась узкая, практически заросшая тропинка на зады дома.
— Хозяин обожал птичник, но учитывал розу ветров, — Дагмара хмыкнула. — И отнес постройки достаточно далеко. Прошу.
Между домом и птичником был сад, в нем еще сохранился остов оранжереи. За садом стояли бывшие конюшни и каретный сарай, верней, то, что от них осталось — закопченные каменные стены. А вот от деревянных птичников и домика служанок не уцелело ничего, кроме пепелища, на котором буйно взросли крапива и бурьян.
— Таков итог жизни человеческой, — заметила Дагмара насмешливо и философски. Квадрига пнул обгорелую балку, торчащую из сорняков:
— Где сейчас люди, которые Рикардусу служили?
— Пристроены в хорошие дома. Незачем прошлое ворошить, всем стерли память, они ничего не расскажут.
— Восемь человек за так лишили воспоминаний?!
— Не понимаю, что вас возмущает, мессир Квадрига, — рот Дагмары скривился. — Есть Договор между магами и людьми, есть закон, и я ни на йоту его не нарушила. Я сделала все, чтобы репутация мага осталась незапятнанной. Или нужно было, чтобы я их убила?
Она гордо вздернула подбородок:
— Если рыцарь-командор недовольна мной и моими действиями, я готова к любому наказанию.
— Хватит, Дагмара, — сказала Ранки с досадой. Глубоко вздохнула: — Здесь ничего нет. И я проголодалась.
— О, с этим я могу помочь. Накормят не хуже, чем в «Удавленнике», — рыцарь-страж вскочила на коня.
— И зачем хорошее место хаять? Если ни разу в нем не обедала… — ухмыльнулся Филогет. Ранки похлопала его по руке.
Трактир располагался в паре миль от бывшее резиденции темнейшего, там, где тракт нырял под древесные кроны. Ладный терем, срубленный из бревен, выстроенный покоем, чтобы оборониться от худых людей и лесных зверей. Щит на крученом столбе с намалеванным дымящимся котелком и резные буковки для грамотеев: «Отрада утомленного путника».
— Вот и проверим, какая это отрада, — заметила Ранки звонко. Но вышло, что рыцарь-страж не шутила, принимали и кормили здесь действительно отменно. Вот только трактирщик косил глазами к носу: то ли уродился таким, то ли жадность его отметила.
По коням и одежде он безошибочно определил статус гостей и подавал все сам, низко кланяясь, едва не ломаясь в поясе, из штанов выпрыгивая, чтобы услужить. Но и цену заломил для придорожной корчмы втрое.
Квадрига прикинул его примерный возраст и, подманив хозяина согнутым пальцем, спросил под конец обеда: