— Отпусти! — сказал Квадрига резко. Рагнейда кивнула. Берт опустил руку, и незнакомка упала на руки и колени, а потом вовсе вниз лицом перед Рагнейдой, темным инстинктом угадав в ней главную, тоненько подвывая и дрожа всем телом.
Филогет встал рядом с чернокосой на колени, обнял, гладя по спине:
— Тише, тише, никто тебя не обидит. Кто ты?
— Мамка убьет за куру, мамка. Плохо будет и мне, и Мышке!
— Кто твоя мамка?
— И-и-и… — заскулила женщина тоненько, как щенок. Берт скривился.
Рагнейда опустилась рядом с Квадригой, развернула незнакомку к себе, удерживая за плечи. Филогет вспомнил, как когда-то ведьма копалась у него в голове, словно липкими горячими пальцами перебирая мысли.
— Не надо!
— Я ей помочь хочу.
Совиными зенками заглянула страдалице в глаза. Та перестала трястись и икать, и смотрела почти осмысленно.
— Как тебя звать?
Курица наверху утробно заклохтала.
— Пеструшка.
— Не курицу, тебя.
— Нэнна… Вель.
— Мышка твоя дочь?
Женщина дернулась:
— Мамка говорить не велела!
— Мне можно, Нэнна. Мне ты все можешь сказать.
— Она ей сказала, что я умерла. Но я же не умерла…
Крупные, как горох, слезы, покатились по щекам.
— Она ходит тихонько, маленькая, в любую щелочку проскользнет.
— Я… знаю.
— Это для дознавателей, рыцарь-командор, — вмешался Берт. — Я не понимаю, как вы вообще можете…
Он нервно вытер руки о мантию.
— Если вы брякнете, что Наследница волка превращается в мышь, вас первого в городе засмеют, — подсказал Квадрига.
— Заткнитесь, оба! — не отпуская глаза Нэнны, бросила Рагнейда.
— Я просила Эриль вернуть, знала, что придут. Но она такая непослушная, — губы женщины тронула слабая улыбка. — Снова бегает где-то. Вот, — она показала руку, украшенную знакомым Квадриге колечком. — Туркус, девичий камень. А мамка перестала приходить. Совсем. Как камни нападали. И еда кончается. Я сварила себе Пеструшкино пшено, немного. Но я отработаю! И яички Мышке бить не позволю.
— Островок золотом ты украсила?
— Я уберу! Все назад верну в шкатулку. Но мамки нет. И нитки кончились.
— А часто она приходила?
— Когда раз в два дни, когда в три. Приносила рукоделие, чтобы руки занять. Яйца забирала. Мышка егоза, когда маленькая была, их била. Не хотела сестричек или братиков.
— Что, решила, что эта тварь — ее мама? — не выдержал Берт.
— Ей сказали, что я родами умерла. Вот и боялась.
— Ну и каша в голове у этих людей!
— И что, — не обращая на него внимания, наклонился к Нэнне Филогет, — ты уйти не пробовала?
— Мамка нас поймала бы. И Пеструшку в суп бросила.
— Откуда у тебя Пеструшка?
— Не помню.
— Вспоминай. Я помогу, — уставилась ей в глаза ведьма.
Нэнну снова заколотило. Но дрожь быстро успокоилась.
— Любимый… — произнесла она не своим голосом. — Злые маги хотят навредить любимому. Я должна помочь любимому. Спасти самое дорогое, что есть у него.
— Ночь.
— Гроза, страшно. Сторож спрятался в шалаш.
— Брод.
— Вода по пояс, тропинка, корни. Молнии!
— Курочка.
— Унесу. Спасу. Папа, мама, откройте! Это я!
Рагнейда коснулась лба Нэнны:
— Отдыхай!
Та глубоко вздохнула и улеглась, положив руку под щеку.
— Я подниму их и убью еще раз, — сквозь зубы бросила Рагнейда.
— Вот дура девка! — скривился мастер поиска. — Другая бы давно подземный ход прокопала и сбежала со всеми сокровищами.
— Бывают и честные люди для разнообразия, — Квадрига поднял Нэнну на руки и унес на постель. Заботливо укрыл.
— Что теперь?
Рагнейда глянула исподлобья:
— Пусть остается здесь пока. Где ей привычно и спокойно. Надо ей еды принести, дров, одежду.
Сорвала фиал с пояса и стала жадно глотать содержимое.
— Мышка не оборотень. Маг-метаморф. Редчайшее явление. Ей не нужна кровь, чтобы превращаться. И она не боится серебра.
— Угу.
Квадрига легко, как пушинку, поднял ведьму на руки.
— Сейчас мы выйдем наверх, ты отдашь распоряжения, и я заберу тебя в «Удавленника». День был тяжелым и длинным. А ты хоть иногда должна отдыхать.
К вечеру разгулялся ветер. Гремел ставнями, дергал занавески. Казалось, за ними ворочается кто-то тяжелый, пытаясь забраться в комнату. Но не может совладать с тяжелым бархатом и лезет в трубу, заставляя огонь прятаться под дрова, наполняя комнату едким дымом. И вино с пряностями тоже горчит.