Она нахмурилась, глядя на кота.
— Неблагой?
— Благие фейри не прятались бы в тенях, когда леди нужна помощь, — Лоркан оскалился, глядя на тьму. — Если только им не нужно что-то скрыть.
Боль от ног пронеслась до головы. Она выгнулась с шипением.
— Хватит, — прорычала она. — У меня нет времени на ваши состязания. Вы оба можете оставаться тут, но я иду домой.
Она встала на колени, резко вдохнула и рывком поднялась на ноги. Разум опустел, боль разнеслась по телу, лишив зрения. Она не понимала, что на ступнях были волдыри, готовые лопнуть, едва она встанет на них.
Она закричала и упала бы на землю, но оказалась у сильной груди. Он обвил рукой ее талию, приподнял над землей, касались только пальцы ног.
Низкий голос звучал теперь у ее уха:
— Вряд ли тебе можно сейчас ходить.
— Я не останусь тут.
— Останешься.
— Я даже не знаю, где «тут», — она сжала его предплечье, давя, чтобы убрать вес с покалеченных ног. — Мне нужно исцелиться. И я могу сделать это с моими книгами заклинаний.
— Хоть немного поверь в меня, ведьма.
— Лоркан?
Кат ши сидел у костра, повернулся, открывая живот теплу.
— Тут не так и плохо.
— Мне нужно исцелиться.
Фейри за ней фыркнул.
— Тебе нужно довериться, что о тебе могут позаботиться.
— О, и кто же? Ты? Я тебя еще даже не видела.
— Ты видела меня на краю леса.
Она покачала головой.
— Нет. Я видела силуэт среди огня и подумала, что меня пришла спасти детская история. А не создание из плоти и крови.
Он не ответил. Он отклонился и уложил ее на землю.
Она не заметила, что под ней был еще один плащ. Фейри вел себя не очень вежливо, но хотя бы был добрым. Фейри обычно не переживали за удобства других.
— Я обработал бы твои ноги, если бы ты позволила.
Айслинг кусала губу, задумавшись. Она могла дать ему исцелить свои ноги, а потом разобраться с последствиями помощи фейри. Или она могла настоять, чтобы он отпустил ее, и брести, пока она не наткнется на свою хижину.
Выбор был понятен.
Она вздохнула и смотрела на землю.
— Ладно. Что ты хочешь взамен?
— Мне нужно что-то просить?
— Фейри всегда хотят заключить сделку.
— Ах, — она слышала, как он обошел ее. Он опустился рядом с ее ногами. — Как насчет снятия связывающего проклятия?
— Забавно. Я сделаю это, когда ты исцелишь мои ноги.
— Я не шучу. И почему ты не смотришь на меня?
Потому что она отчасти еще верила, что он мог быть Фиах Дуб Ри. Она облизнула губы.
— Фейри предпочитают уединение. Я не хочу тебя оскорбить, господин.
— Господин? Давно меня так не звали, — его голос стал веселым. — Ты можешь посмотреть на меня, если хочешь, ведьма.
Она стиснула зубы, вдохнула и подняла взгляд.
Сначала она не могла понять, что видела. Мужчина перед ней был красивым. Его челюсть была точеной, губы были полными, и когда он улыбнулся ей, появилась ямочка.
А потом она поняла, что он вовсе не был красивым.
То, что выглядело как тень на левой стороне его лица, оказалось темными перьями, прилегающими к черепу. Его голова не была бритой. Из кожи торчали растущие перья. Его глаза были разными — один зеленый, а другой был полностью желтым и дико крутился, глядя на нее, пока другой оставался неподвижным. Нога на земле рядом с ее коленом была с четырьмя пальцами с когтями, черной кожей и твердой чешуей.
Ее рот раскрылся, она смотрела на него с пылающими щеками.
— Что ты такое? — прошептала она.
— Неблагой, — его губы скривились, глаза мерцали. — Или ты ждала, что тебя спас красивый фейри?
Она едва дышала, когда он так смотрел на нее. Он выглядел не как ворон, а как голодный волк.
— Я не считаю фейри красивыми.
— Да? Тогда почему ты краснеешь? — он прижал ладони к ее ногам, она не успела уследить за движением.
— Совпало, — она оскалилась, зарычала от боли. — Ты специально так сделал, — возмутилась она.
— Что сделал?
— Отвлек меня, чтобы я не знала, когда ты меня дотронешься. Ты не видишь мое лицо. Ай. Кто учил тебя исцелять? Ты трогаешь не мягко, а неприятнее всего, что я испытывала.
— Мягко? Что во мне намекает, что я буду мягким? — он гладил ладонью от ее голени до стопы. Волдыри сдувались, таяли на коже от его прикосновения. Она была красной, но жгло уже меньше.
— Исцеление означает, что ощущаешь себя лучше, а не еще хуже.
— Тебе лучше? — он приподнял темную бровь и изумленно посмотрел на нее. — Или хуже?
Она поджала губы.
— Я не собираюсь отвечать на это.
— Ах. Твое молчание говорит громче слов.