Выбрать главу

-Как тебя зовут, красавчик? А может быть тебе нравится, когда я зову тебя красавчиком?

-Антон…

-Ах, Антон…

Всю дальнейшую дорогу я старался отвечать кратко и без лишних высказываний. Не хватало ещё, чтобы она растолковала мои слова не так и вовсе не отстала бы от меня со своим «развратом, пороком, огнём», как она сама выражалась, что вырывался из неё. Напор в женщинах – это, конечно, хорошо; но непристойное соблазнение, это уже слишком. Никогда, наверное, я еще не был таким напряженным.

Она выкинула меня на обочине Латвийской улицы, сунув мне в карман джинсов свою визитку, и сказав на прощанье: - Появиться свободное время, звони…- умчалась вдоль краснеющего горизонта.

Только что у меня был шанс устроится на работу, и даже совсем на неплохую работу, но осознание того факта, что мой работодатель похотливая, престарелая дама, очень даже не впечатляет. Совсем не странно для такой дамы как она иметь свой собственный бизнес в виде небольшого магазинчика, но понимая, что магазинчик этот книжный, я теряюсь… Да и в наше время книжный бизнес не пользуется спросом, так что могу быть уверенным, что книжная работа – не для меня.

-А что для тебя?- Громко орала тётя, вытирая слёзы с глаз.

Мне было очень стыдно за своё небрежное отношение к жизни, и уж тем более к работе, поэтому я держал голову опущенной, стараясь не встречаться с тусклыми глазами тётки.

-Ты пойми, Антош...- Она уселась на пол. – У меня на шее двое детей, мы живём в однокомнатной квартире, Олег постоянно играет: денег и так нет. Про место в квартире я вообще молчу.

Да уж, разместиться в однокомнатной квартире впятером будет очень сложно, а точнее совсем нереально. Груз, в виде себя, скидывать на её бедное семейство будет ужасно нечестно с моей стороны. Но куда мне податься? Я и так последнее время жил там, где работал, ну а если сейчас и работы нет, то что?

-Клар, извини… Я обязательно что-нибудь найду.- Попробовал я успокоить её, но она не прекращала.

-Антон, я устала пахать за всех.

-Твой муж тоже хорош…- Я знал, что для неё это больная тема, но не смог оставить ситуацию без комментария.

Всем в округе известно, что муж тёти Клары, один из заядлых картёжников. Когда они только познакомились, он был вполне нормальным мужиком, но после его непонятным образом втянуло в эту пучину азартных пространств. Олег потерялся в ставках, выигрышах и проигрышах. Поначалу ему даже везло, но после, словно всё оборвалось, в дом он стал приносить лишь долги.

-Не начинай… умоляю, не начинай…- Её рано поседевшая голова уткнулась в мои колени и судорожно стала дёргаться верх вниз. Даже через плотную ткань джинсов я чувствовал, как сильно она плачет; как мучительно разрывается её душа.

Через час я уплетал её фирменный борщ, смотря по телевизору интеллектуальную программу «Что? Где? Когда?», предугадывая некоторые ответы на заданные участникам вопросы, но мне ни разу не удалось отгадать. Клара скрылась в большой комнате от нас, чтобы прореветься и всё обдумать. Младший из сыновей тёти лежал на старом ковре, громко жуя чипсы и комментируя мои ложные выкрики по поводу игры.

-Ты ни черта не знаешь!- Запищал он. В свои 8 лет, парнишка был достаточно сообразителен. – Это Александр Македонский!

-Да, умолкните!- Проворчал старший из сыновей Клары, который кроме как игр в телефоне ничем не увлекался. В его-то годы я уже во всю за девчонками бегал, а не в виртуальном мире гонялся за преступниками.

Через некоторое время в кухню ввалился сгорбившийся в плечах Олег, потирая свои синяки под глазами от недосыпа. Его грустная мина сообщала нам о картёжных неудачах, что этим днём иль ночью потерпел мужчина. Синяя, потёртая рубашка военных времён была забрызгана моторным маслом; наверное, опять ковырялся в своей, так называемой «ласточке». Машины, а точнее «ласточка» - вторая страсть Олега.

-Сколько пап?- Из-под лба буркнул старший парнишка.

-Три…- С выдохом ответил мужчина, потирая свой смуглый нос, шершавыми от ручной работы, руками.

-Мама тебя убьёт…

-Знаю, Владик.

-Лотерейные билеты купил?- Запищал младшенький, потягиваясь к ногам отца.

Тот ещё печальней вздохнул и уже было приготовился что-либо ответить, но вдруг в комнату вошла Клара. Её лицо казалось не проницаемым. Никаких эмоций. Ни грусти, ни печали, ни радости, ничего. Лишь только суровый, привычный для всех, взгляд.