Доктор Стугач, в свою очередь, не думал о туземцах. Он был занят планированием завтрашнего дня. Погрузить идола на повозку, запрячь ослов… Когда отряд достигнет реки, статую перегрузят на пароход. Какая потрясающая находка! Перед доктором встали приятные видения будущей славы и богатства. Так это он — падальщик? Искатель сомнительных приключений, а? Шарлатан, обманщик, мошенник — вот как его называли. Глаза этих самодовольных чинуш полезут на лоб, когда они увидят его находку! И одним небесам известно, какие она открывает перспективы. Могут быть и другие алтари, другие статуи; гробницы и храмы, не исключено. Он смутно припомнил какую-то абсурдную легенду о культе этого божества; если только удастся заполучить еще нескольких туземцев, располагающих нужными сведениями. Он задумчиво улыбнулся. Как смешны эти суеверные мифы! Но люди, вполне очевидно, боятся статуи. И тут еще драгоман с его глупыми цитатами. Как там? «Ньярлатхотеп — Черный Посланец Карнетера. Он является из пустыни, пересекая раскаленные пески, и преследует свою добычу по всему миру, каковой есть земля его царствия». Чушь! Все египетские мифы непроходимо глупы. Внезапно оживающие статуи со звериными головами; реинкарнация людей и богов — и тупоголовые цари, строящие пирамиды для мумий. Что ж, в это верят многие глупцы, и не одни лишь туземцы. Он знавал некоторых болванов, веривших в проклятие фараона и магию жрецов прошлого. Ходило множество несуразных историй о древних гробницах и людях, проникших туда и после умерших. Нужно ли удивляться, если и его простодушные туземные землекопы разделяют веру в подобную чепуху! Но верят они или нет, им придется перевезти статую, черт побери, даже если для этого понадобится их пристрелить.
Довольный собой, доктор пошел к палатке. Бой накрыл на стол, и Стугач сытно поужинал, ни в чем себе не отказывая. Затем он решил пораньше лечь спать: завтрашним утром его ждало много дел. Люди могут сами позаботиться о лагере, решил он. Стугач тут же растянулся на походной койке и вскоре погрузился в спокойный, мирный сон.
Он проснулся, вероятно, через несколько часов. Было очень темно, и ночь была совершенно недвижна. Он услышал далекий вой охотившегося шакала, но вскоре и этот вой утонул в мрачной тишине. Удивленный внезапным пробуждением, Стугач встал, подошел к выходу, откинул полог и уставился в ночь. Мгновение спустя он в безумной ярости разразился руганью.
Лагерь был пуст! Костер погас, люди и верблюды исчезли. Следы туземцев, уже полускрытые песком, говорили о безмолвном и поспешном бегстве. Эти суеверные трусы бросили его здесь в одиночестве!
Затерянный в пустыне… Его сердце судорожно сжалось от страха. Один! Ни людей, ни припасов, верблюды и ослы исчезли. Нет ни оружия, ни воды, и он остался совсем один.
Он стоял у входа в палатку и в ужасе смотрел на громадную необитаемую пустыню. Луна сияла на непроглядно-черном небе, как серебряный череп. Резкий порыв теплого ветра нарушил спокойствие бесконечного океана песка, бросил маленькие песчаные волны к его ногам. Затем наступила тишина, нескончаемая тишина, подобная тишине могилы, вечному молчанию пирамид, где в рассыпающихся саркофагах лежат мумии, вглядываясь мертвыми глазами в неизменную, вековечную темноту. Он ощутил себя совсем маленьким, одиноким и затерянным в ночи; он чувствовал, что неведомые и мрачные силы свивают нити его судьбы в последний трагический узор. Ньярлатхотеп! Жестокий бог знал, и непреложная месть его настигла доктора…
Но ведь это полная чепуха. Не стоит беспокоиться из-за такой фантастической ерунды. Всего-навсего еще один мираж пустыни, достаточно распространенная иллюзия, учитывая обстоятельства. Нельзя падать духом. Нужно трезво оценить факты. Люди бежали с припасами и верблюдами из-за какого-то безумного туземного суеверия. Это факт. Что же касается самого суеверия, то о нем и думать нечего. Сумасшедшие и болезненные фантазии, которые быстро растворятся в лучах утреннего солнца.
Утреннее солнце! Его пронзила ужасающая мысль — мысль о страшной яви полуденной пустыни. Если он хочет найти оазис, придется идти и днем, и ночью, пока голод и жажда не свалят его с ног. Но стоит покинуть палатку, и спасения не будет; негде будет укрыться от этого безжалостного солнечного глаза, чьи сверкающие лучи выжгут мозг и швырнут доктора в пучину безумия. Смерть в раскаленной пустыне — непредставимая агония. И все же необходимо вернуться домой. Работа еще не закончена. Следует организовать новую экспедицию и привезти статую. Он должен вернуться! А кроме всего прочего, умирать Стугач вовсе не собирался. Его толстые губы задрожали от страха при мысли о боли, о пытке. Он отнюдь не желал испытать страдания того старика на дыбе. Бедолага выглядел не слишком счастливым. Нужно торопиться. Вот только куда?