Жезл он отбил легко: молниеносной реакции атланта не раз завидовали и друзья, и враги. Начался поединок, но в отличие от Греттира Кулл подготовился к нему и противник не был для него загадкой, ибо он уже успел убедиться, насколько проповедник быстр и ловок.
Атлант даже почувствовал некоторое уважение к этому человеку, который так самоотверженно бьется за своего бога, и решил для себя, что смерть врага должна быть мгновенной: ему не хотелось, чтобы маленький человечек страдал.
Но, к своему удивлению, он скоро понял, что не в силах выдерживать этот бешеный темп.
Руки стали наливаться усталостью, движения замедлились. А проповедник, казалось, был сделан из железа, даже дыхание у него не сбилось. Он совершал резкие выпады, целясь по рукам Кулла, державшим меч.
Островитянин же не столько нападал, сколько уходил от ударов, причем каждый раз ему это удавалось все с большим трудом. Они уже кружили по всей таверне, опрокидывая столы и скамьи. Под ногами хрустели осколки посуды.
Посетители предпочли отойти к стенам или покинуть таверну. Хозяин заведения и двое его могучих помощников нерешительно мялись в дверях кухни. Все сомневались в победе Кулла.
И когда атлант сообразил, что долго не продержится, он решился на отчаянный шаг. Перебросив меч в левую ладонь, он правой схватил жезл. Проповедник замер на мгновение, но тут же принялся выкручивать жезл вместе с рукой Кулла. Атлант напрягся, жилы его вздулись. Он настолько сосредоточился на том, чтобы удержать оружие противника, что даже не пытался ударить мечом.
На невероятно долгие мгновения бой остановился, и Кулл с удовлетворением убедился, что силы проповедника не безграничны. Тот не мог отобрать свой жезл. И тогда атлант сделал невероятное: не будучи в силах сломить сопротивление врага, который, однако, был гораздо легче его, варвар рванул жезл на себя и вверх. Проповедник перелетел через голову Кулла, каким-то чудом ухитрившись в полете попасть коленом ему в голову, и напоролся на меч атланта.
Человек в серой хламиде дико закричал. Кулл стряхнул его с меча, как мелкую букашку, и он рухнул на пол рядом с Греттиром. Из сквозной раны хлестала кровь. Проповедник с трудом поднял голову и впервые за все время посмотрел прямо в глаза Куллу.
— Из тебя получится хороший слуга для великого Лодра, — прохрипел он и испустил дух.
Кулл, тяжело дыша, окинул взглядом таверну. Все было разгромлено. Самые любопытные из посетителей толпились в дверях. Атлант посмотрел на перепуганного хозяина. Тот всплеснул руками:
— Кто мне заплатит за ущерб?
— Обращайся к великому Лодру. Хотя погоди — проговорил Кулл, кладя окровавленный меч на плечо, а свободной рукой перебрасывая хозяину таверны мешочек с деньгами, — Возьми. И похорони моего друга
Подобрав с пола чудом уцелевший запечатанный кувшинчик вина и прихватив жезл жреца чужого божества, он вышел на улицу.
Глава третья
Со дня приключения в подземном храме Сатха прошло несколько лет. Зурих за это время успел жениться и, купив хороший дом в Таммуле, что на севере Кхешии, поселился там. Однажды, вернувшись после очередного похода домой, он с ужасом узнал, что в городе свирепствует черная чума, пришедшая из пустыни. Таммул оказался как бы на осадном положении. Из него никого не выпускали, а желающих въехать в город и вовсе не было. Особые отряды собирали трупы на улицах и сжигали их в кострах, разводимых прямо на перекрестках. Повсюду царило запустение.
Зурих помчался к себе. Вбежав в дом, он увидел, что его жена лежит неподвижно на кровати, обняв двух детей. Он наклонился к ней, веки женщины дрогнули, и она посмотрела на Зуриха взглядом, полным муки. Не нужно было быть лекарем, чтобы понять: дорога в Страну Мертвых уже открыта для них. Все кончено. Подойдя к окну, он посмотрел на город. Его взгляд неожиданно наткнулся на храм Сатха, возвышающийся над домами, и сердце Зуриха гулко забилось: вот она, последняя надежда.
Он снова бросился к постели.
— Подожди, дорогая, не умирай. Скоро нам помогут, — прошептал и выбежал за дверь.
Примчавшись в храм, он и здесь увидел следы величайшего несчастья, поразившего город. На пороге вперемежку с трупами лежали умирающие. Ужасная грязь была и внутри храма.
Зурих, не обращая ни на что внимания, стремительно подошел к главному алтарю, встал перед ним на колени и горячо зашептал:
— О великий Сатх, помоги! Ты обещал мне. Умирает моя семья…
Он замер, прислушиваясь. Зурих не знал, как ему ответит Повелитель Тьмы. И ответит ли вообще. Он просто ждал.
И тут до него донесся чей-то крик. Кричали на площади. Он выбежал из храма и увидел, как какой-то человек в оборванных одеждах бился в припадке на ступенях храма.
— Боги умерли! — визжал он. — И Сатх покинул нас! Пришел конец всему! Болезнь — это знак! Ждите других знаков!
Зурих помчался домой. Пока он бежал, у него еще теплилась надежда, что все кончится хорошо, но она мгновенно погасла, едва он кинул взгляд на кровать.
Жена и дети лежали неподвижно. Он рухнул на еще теплые тела, обнял их и закричал.
Этот истошный вопль отнял у него последние силы, и несчастный потерял сознание.
Когда он снова открыл глаза, ему показалось, что душа его выгорела, а на ее месте образовалась пустота.
Он долго сидел рядом с кроватью, тупо глядя перед собой, и постепенно на пепелище взрастало новое чувство, заменившее все прежние — лютая ненависть.
Ненависть ко всему: к этому жестокому миру, к людям, населяющим его, ко всем богам, и особенно к Сатху, позабывшему о своем обещании. Зурих бросил последний взгляд на жену и детей и вышел из дома.
Следующие несколько дней он запомнил плохо. Дни мгновенно сменяли ночи. Он без устали куда-то мчался.
Под ним пало несколько лошадей, и он шел по пескам, не обращая внимания на солнце и ночной холод пустынь.
Несколько раз ему встречались люди, он требовал, чтобы ему отдали еду и лошадей, и, если ему отказывали, убивал их.
Он немного пришел в себя, лишь когда достиг своей цели. Этот был тот самый оазис, куда он привез амулет, украденный из храма Валки.
Спрыгнув с коня и подойдя к тому месту, где находился вход в лабиринт, Зурих с удивлением увидел, что тот распахнут. Вытащив саблю, он спустился вниз.
В темных коридорах царила тишина. Вспоминая прошлый свой визит в тайное капище Сатха, он двинулся вперед. Зурих всерьез опасался, что может заблудиться, и надеялся обнаружить хоть кого-нибудь, кто укажет ему дорогу к Верховному жрецу. Но никто не попадался навстречу, а вскоре он наткнулся на тело.
Судя по одежде, это был местный служка, на груди которого медленно расплывалось темно-красное пятно. Он даже еще не остыл: смерть, судя по всему, наступила совсем недавно.
Зурих сделал еще несколько шагов, вышел в более-менее освещенный коридор и застыл, отказываясь верить собственным глазам.
Повсюду, насколько хватало глаз, коридор был завален трупами.
Но самое удивительное, что здесь были только служители Сатха. Неужели они передрались друг с другом?
Однако так могло показаться только неопытному юнцу.
Но Зурих, прошедший не одну битву, сразу понял: на капище кто-то напал, причем враг оказался таким сильным, что никакие заслоны не остановили его.
Зурих ускорил шаг. Пробираясь по подземному лабиринту, он поражался количеству людей, находившихся здесь.
Но, возможно, жрецы собрались сюда из разных храмов? Съехались на какой-нибудь совет, и тут-то их и накрыли?
Только кто?
Один лишь раз он заметил тело человека, не принадлежавшего к слугам Сатха. В руках тот сжимал обыкновенный меч, вот только одежда его была странной. Черная, блестящая, плотно облегавшая тело. Голову скрывал капюшон.
Его убили ударом в сердце, но и убийца лежал рядом.
Вскоре Зурих услышал шум боя. Он побежал вперед, надеясь рассмотреть таинственных бойцов поближе, и, влетев в зал, где удостаивался общения с Сатхом, замер на пороге: их оказалось всего четверо!
Люди в черных одеждах метались по большому залу, разя визжащих жрецов направо и налево, постепенно сгоняя их в кучу, вокруг статуи кхешийского божества.
Служители, призывавшие на помощь Черного Змея, не могли даже ранить своих врагов, так быстро те двигались.
На ступеньках у подножия статуи, с ужасом взирая на происходящее, сидел Верховный жрец. Последние защитники, понимая, что обречены, вяло размахивали оружием.