— Я понимаю, но думаю, что тебе лучше сосредоточиться на будущем, а не зацикливаться на прошлом.
— Желание сохранить частичку памяти о маме — это не зацикливание на прошлом.
Губы Эдгара сжались.
— Я не хочу спорить. Поступай так, как считаешь нужным. — Он посмотрел на дедушкины часы, стоящие в углу кабинета. Не слишком тонкий намек на то, что он закончил разговор. — Ты пришла сегодня утром по какой-то причине?
Винтер медленно и глубоко вдохнула, давая себе возможность обдумать то, что собиралась сделать. Она не настолько близка с отцом, как ей хотелось бы, но любила его. Последнее, что Винтер хотела — это причинить ему боль.
К сожалению, мучительные вопросы оставались единственным известным ей способом узнать, намеренно ли стреляли в ее мать или это просто случайное преступление.
— Я кое-что нашла, побывав в домике. — Наконец она заставила себя произнести эти слова.
— Что?
Винтер полезла в сумочку и достала сложенные конверты. Она протянула их отцу, чтобы он смог рассмотреть.
— Это.
— Письма?
— Любовные письма.
— Я не понимаю. — Он разглядывал конверты с едва скрываемым отвращением. — Ты хочешь, чтобы я прочитала твои старые любовные письма?
— Они не мои.
— Ох.
Винтер наклонилась вперед, уронив письма на стол.
— Ты знал, что у мамы был роман с Дрейком Шелтоном?
— Что? — Эдгар дернулся в шоке.
— Я сказала, что у мамы был роман с мужчиной по имени Дрейк Шелтон. Это сосед бабушки Херст.
Его лицо потеряло цвет.
— Я слышал, что ты сказала.
— Ты знал?
Эдгар сжал челюсти, намеренно отказываясь взглянуть на конверты.
— Я не собираюсь обсуждать это с тобой.
Значит, он и в самом деле знал. Она могла прочесть правду, написанную на его лице.
— Еще как собираешься.
— Винтер.
В его голосе прозвучали нотки, которые обычно заставляли ее отступить. Винтер ненавидела споры. Не то чтобы она была покорной, но предпочитала избегать конфликтов, когда это возможно. На этот раз она выпрямилась и решительно продолжила.
— На протяжении многих лет ты отказывался говорить о маме. Думаю, я заслуживаю ответа.
Уголок его рта нервно дернулся.
— Мы ее похоронили. Разве нельзя дать ей покоиться с миром?
Фотография, запечатлевшая последние минуты жизни ее мамы, пронеслась в голове Винтер. Чувствовала ли она, что грабитель вот-вот нажмет на курок? Узнала ли того, кто стоял перед ней? Молила ли о пощаде?
Вопросы мучили ее с болезненной настойчивостью.
— Она покоится с миром? — прошептала Винтер. — Я так не думаю.
Эдгар тяжело вздохнул.
— Я знаю, что это тяжело, Винтер. Потерять мать в таком юном возрасте…
— Вот именно. Мои воспоминания поблекли, и я едва могу представить ее лицо. Мне нужно знать, кем она была.
— Отлично. Поужинаем на следующей неделе. — Эдгар потянулся за ручкой. Он все более явно намекал на то, что хочет, чтобы она ушла. — Тогда и поговорим.
Винтер покачала головой. Она знала своего отца. Он предлагал поужинать, по крайней мере, несколько раз в месяц. Ужины, которые забывались, отменялись или переносились на более поздний срок.
Она расправила плечи.
— Ты знал об этом романе?
Он сжал ручку так крепко, что она сломалась пополам.
— Винтер. Прекрати это.
— Знал?
Пробормотав проклятие, Эдгар уронил ручку и потянулся за носовым платком. Он тщательно вытер капли чернил с кончиков пальцев.
— Да. — Слово прозвучало так, словно само вырвалось из его сжатых губ. — Я знал. Мы переживали трудные времена. Я много работал, и быть женой профессора оказалось не так гламурно и не так захватывающе, как думала Лорел.
Винтер откинулась в кресле, чувствуя себя странно подавленной. Неужели она питала тайную надежду, что все это ошибка? Что ее мать не использовала домик как какую-то пошлую любовную хижину?
Она сглотнула комок, который грозил образоваться в ее горле.
— Хочешь сказать, что ей было скучно?
— Она разочаровалась, — поправил Эдгар.
— В чем?
— Во мне. В своем искусстве. В этом городе.
Винтер вцепилась в ручки кресла, пока далекое воспоминание дразнило край ее сознания. Крик ее мамы перед тем, как она выскочила из дома.
— И я ее раздражала? — спросила она мягким голосом.
— Да. — Эдгар выбросил платок в мусорное ведро рядом со своим столом. Редкий случай проявления гнева. — Я думаю, она надеялась, что роман поможет ей почувствовать себя так же, как в подростковом возрасте. Это не редкость. Браки никогда не бывают гладкими. Всегда есть неспокойные моменты.