— Роман — это больше, чем неспокойный момент.
— Возможно. — Он отвел взгляд, его челюсть сжалась, как будто отец боролся с эмоциями, которыми не хотел делиться. — Но мы работали над нашими отношениями. Она поклялась, что покончила с романом в те выходные, когда…
— Была убита? — закончила Винтер за него.
— Умерла, — отчеканил он. Эдгар всегда отказывался произносить слово «убита». Или даже «застрелена».
Винтер предположила, что он хотел оградить ее от насилия, которое оборвало жизнь ее матери. Или потому, что ему просто невыносимо использовать эти слова.
— И ты ей поверил? — потребовала она.
— Да. — Эдгар вскочил на ноги, его лицо напряглось. — И это все, Винтер. У меня встреча через десять минут.
Винтер медленно поднялась на ноги, рассеянно взяла письма со стола и засунула их обратно в сумочку. В стройном теле отца чувствовалось напряжение, которого она никогда раньше не замечала. Он и правда расстроился. Но почему?
Потому что она воскресила в памяти болезненные воспоминания о неверности его жены? Или потому, что ему было стыдно за то, что Винтер узнала правду? А может быть, его расстроило осознание того, что у него отняли жену как раз тогда, когда они восстанавливали свой брак?
Каким бы ни оказался ответ, она не собиралась добиваться от отца дополнительной информации. Не сегодня.
Выйдя из кабинета, она преодолела половину пути через приемную, когда почувствовала, как на ее руке сомкнулись чьи-то пальцы.
— Винтер. — Холодный голос Линды Бейкер ворвался в сумбурные мысли Винтер. — Можно тебя на пару слов?
Вынужденная остановиться, она оглянулась через плечо.
— Что?
— Я слышала твой разговор с отцом.
Винтер посмотрела в сторону смежной двери. Она так увлеклась, что не заметила, что секретарь намеренно оставила ее открытой.
— Вы подслушивали. — Она посмотрела на секретаршу. — Это был личный разговор между мной и моим отцом.
Линда не потрудилась извиниться. Они обе знали, что она не сожалеет. Вместо этого она улыбнулась, стараясь изобразить сочувствие.
Крокодил. Это слово пронеслось шепотом в глубине сознания Винтер.
— Я знаю, что ты расстроена. Должно быть, это шок.
Винтер высвободила руку.
— Как я уже сказала, это личное.
Она уже направилась к наружной двери, когда мягкие слова Линды заставили ее остановиться.
— Ты пришла сюда, чтобы узнать правду или нет?
Винтер медленно повернулась.
— Простите?
Линда подалась вперед, скорчив кислую гримасу.
— Твой отец никогда не расскажет о том, что он пережил во время брака.
Винтер сузила глаза. Она всегда чувствовала, что эта женщина одержима ее отцом. И не желает делить его ни с кем, включая его собственную дочь.
Теперь она ясно видела, что Линда люто ревновала Эдгара к его умершей жене.
— Но вы мне расскажите?
Линда наклонилась вперед, обдав Винтер удушливым ароматом своих дорогих духов.
— Мужчина в Пайке не был первым любовником Лорел.
Винтер вздрогнула от этого ужасного обвинения.
— Откуда вы знаете?
Линда пожала плечами.
— Об этом в городе все знали.
Слова больно ударили Винтер.
— Я вам не верю.
— Мне жаль, Винтер. Я не пытаюсь быть жестокой, но не позволю тебе думать плохо о своем отце. — В холодном голосе женщины не чувствовалось никакого сомнения. — Он пытался сохранить семью, несмотря на то, что твоя мать постоянно ему изменяла.
Винтер приказала себе уйти. Она пришла сюда не для того, чтобы слушать, как женщина, которая ей даже не нравилась, говорит гадости о ее умершей матери. Но ее ноги отказывались двигаться. Если Линда говорила правду, то Винтер должна послушать, что она скажет.
— Кто?
Секретарша моргнула от резкого вопроса Винтер.
— Что?
— Вы сказали, что похождения моей матери широко известны. С кем еще она спала?
— Ох, — Линда пожала плечами. — Доктор Пейтон, профессор искусств.
Винтер вздрогнула, прежде чем сумела удержать свое лицо под контролем. Она не хотела, чтобы Линда получила удовольствие, увидев ее шок.
Не то чтобы трудно представить себе доктора Пейтона, предающегося интрижкам. Он был именно таким, каким, по общему мнению, должен быть профессор искусства. Симпатичный хипстер с небрежным шармом и атмосферой свободного духа. Каждая женщина в кампусе находила его привлекательным.
— Кто еще, — потребовала она.
— Макс Дженкинс.
Винтер покачала головой.
— Я никогда не слышала этого имени.