— Ну? — нервничая, спросила она.
— Дверь была не заперта. — Он одарил ее суровым взглядом.
— Не смотри на меня так, — запротестовала Винтер. — Я всегда держу ее запертой, но это старая дверь. Чтобы открыть ее, не нужно много усилий. — Она посмотрела в сторону своего здания. Снаружи оно выглядело так же, как и всегда. — Что-нибудь пострадало?
— Нет, но я думаю тебе стоит вызвать полицию.
Ее сердце пропустило удар от его резкого тона.
— Почему?
— На твоей кровати оставили записку.
— И что там?
— «Пусть мертвые покоятся с миром».
Винтер охнула, почувствовав себя так, словно ее только что ударили в живот. Она надеялась, что все это просто большая ошибка. Что Олли увидел одного из ее сотрудников, выходящего из ресторана. А может, просто друг, который стучит в дверь, чтобы узнать, дома ли она.
Теперь ей пришлось смириться с тем, что кто-то проник в ее личное пространство. Кто-то проник в ее спальню. Еще одна дрожь пробежала по ее телу. И оставил предупреждение, которое явно связано со смертью ее матери.
— Да, — пробормотала она, прижимая большой палец к экрану своего телефона. — Давай позвоним в полицию.
Незнакомец наблюдал из переулка, как уезжает полицейская машина. Такая суматоха из-за крошечной записки. Даже как-то неожиданно. Но, с другой стороны, это не принесло разочарования. Не при виде мигающих огней и обеспокоенных выражений лиц. Волнение пульсировало в воздухе. Как и все эти годы назад.
Незнакомца охватила жажда большего. Это лишь бледная имитация того, что произошло в Пайке. Тогда все происходящее воспринималось близко и лично. И опьяняюще. Что может быть более захватывающим, чем слезные мольбы, отчаянные крики и, наконец, громовой треск выстрела? И сквозь все это — истерические рыдания ребенка.
Незнакомец вновь и вновь переживал воспоминания о событиях 25-летней давности.
Теперь к привычному удовольствию добавилась нестерпимая потребность в большем.
Возможно…
Нет. Есть более важные заботы. Утреннее происшествие показало, что есть еще незавершенные дела, требующие его внимания.
Личного внимания.
Ноа проводил Шелли Симпсон до ее патрульной машины, припаркованной рядом с рестораном Винтер, чтобы ей не мешала толпа зевак. Она была примерно одного возраста с Ноа, и они вместе учились в колледже штата Айова. Кроме того, они встречались время от времени. Шелли была почти такого же роста, как Ноа, с копной черных волос и бархатными темными глазами. Она обладала крепкой мускулатурой атлета, а черты ее лица скорее выглядели яркими, чем красивыми.
Ноа всегда не понимал, почему они не могут пойти дальше случайных свиданий. Они оба служили в правоохранительных органах. Оба любили отдых на природе. По выходным с удовольствием играли в баскетбол, а по утрам часто бегали трусцой по одним и тем же маршрутам.
Они казались идеальной парой.
Но ни один из них никогда не настаивал на признании этих отношений официальными. И в конце концов они отдалились друг от друга.
Шелли приехала на вызов о взломе в «Винтер Гарден». К счастью. Может, она и одна из самых молодых полицейских Ларкина, но уж точно лучшая. К тому же Ноа знал, что она выслушает. Не только о факте взлома, но и о том, что они обнаружили во время своего короткого визита в Пайк.
Это не означало, что она поверит в то, что в смерти Лорел есть что-то странное, но не станет отвергать их как сумасшедших теоретиков заговора. Или настаивать на том, чтобы он не лез в дела полиции. Некоторые из пожилых копов придерживались жесткой территориальной позиции.
Она молча слушала, как он рассказывал о фотографии, оставленной шерифом Янсеном, о пожаре в доме Тилли Лиддон и о любовных письмах, которые привели их в дом Дрейка Шелтона. Когда Ноа закончил, она кивнула и открыла дверь своей машины. Шелли не из тех, кто много болтает. Если ей есть что сказать, она это скажет. В противном случае ей нравилась сила молчания.
— Есть ли надежда узнать, кто проник в дом?
— Мы сняли отпечатки пальцев, и я отправлю записку в лабораторию, чтобы посмотреть, смогут ли они что-нибудь выяснить. Еще я поговорю с Оливером Уилером, может быть, он сможет описать, кого видел выходящим из здания. — Она оглядела магазины, расположенные вдоль Седар-авеню. — Кроме того, я проверю, нет ли у кого-нибудь камеры, направленной в эту сторону. — Судя по ее тону, она не ожидала найти ничего полезного. Ноа не винил ее. В Ларкине редко случались преступления, и не возникало необходимости вести наблюдение за пустым участком. — Честно говоря, я больше ничего не могу сделать, — призналась она.