- Да ты теперь просто красавчик, Пьетро!
Я кинул скальпель в саквояж, на миг замер, искажая голосовые связки, и спросил своим новым голосом:
- Пьетро? С чего ты взяла?
Софи рассмеялась волнующим грудным смехом.
- О, тебе меня не обмануть, даже не надейся. Узнаю в любом обличье, так и знай.
Она не шутила, и эта уверенность меня откровенно обескуражила.
- Я что-то упускаю? Скажи! Это важно!
Госпожа Робер указала пальцем чуть ниже живота.
- Твоё мужское достоинство, Пьетро. Всякий раз оно остаётся... неизменным.
Я фыркнул.
- Откуда такая категоричность? Объективности ради тебе стоит познакомиться с ним поближе!
Софи покачала головой.
- Не стоит всё усложнять, Пьетро. Нас слишком многое связывает, чтобы впутывать в отношения ещё и постель.
Я лишь кивнул, и тогда хозяйка клуба вытащила из ридикюля и протянула мне не слишком новый на вид, если не сказать - изрядно потрёпанный, паспорт. Я раскрыл картонную карточку, прочитал:
- Жан-Пьер Симон. - И удивлённо хмыкнул. - Не Робер?
- Ты не родной брат, только кузен.
Согласно отметкам пограничной службы Жан-Пьер Симон прибыл на остров два месяца назад и больше Атлантиду не покидал, а внесённое в соответствующие графы описание внешности законного владельца паспорта подходило к моему нынешнему облику наилучшим образом.
- С этим Жан-Пьером проблем не будет? - поинтересовался я на всякий случай. - Не всплывёт в самый неподходящий момент?
- Нет, он отбыл в Новый Свет по фальшивым документам.
- Неприятности с законом?
- Карточные долги.
Я положил паспорт на стол и передвинул к зеркалу один из стульев.
- Подстрижёшь? Эти патлы портят мне весь образ!
Софи пригляделась к развешанным на стенах листам с набросками и кивнула.
- Сделаю, - пообещала она, стянула с рук кружевные перчатки и достала из саквояжа ножницы и расчёску.
Я уселся на стул и спросил:
- Как всё прошло с полицией? Твои высокопоставленные знакомые замолвили за тебя словечко?
Хозяйка клуба поморщилась.
- Учитывая обстоятельства, всем показалось разумным не предавать дело широкой огласке. Убитый со спущенными штанами сыщик - не лучшая реклама для Ньютон-Маркта. Если история просочится в прессу, полетят головы.
- Надеюсь, я не слишком сильно приложил детектива-констебля? Он уже дал показания?
Софи перестала щёлкать ножницами, заставила меня повернуть голову и лишь после этого ответила:
- Детектив-констебль очнулся и уверенно опознал в напавшем на него человеке Пьетро Моретти, художника клуба "Сирена".
- Как он объясняет свой визит в клуб?
- Никак. Уверяет, что сержант просто велел караулить в коридоре.
- Он не мог не слышать твоих криков!
- Не вертись! - одёрнула меня Софи.
Я не послушался и задал новый вопрос:
- Уже известно, как они попали внутрь?
- Якобы дверь была не была заперта.
- А сторож?
- Его убивать не собирались. Это вышло случайно, когда он попытался выставить их на улицу. Всё списали на оказание сопротивления полицейским при исполнении служебных обязанностей. Расследования не будет.
- Чушь! - зло выругался я. - Что говорит их инспектор?
- Прекрати! - потребовала госпожа Робер. - Не стоит ворошить это дело! Этим и без нас есть кому заняться!
Я покривил уголок рта и перечить не стал. Заставил себя расслабиться и начал любоваться отражением подстригавшей меня женщины. Софи перехватила взгляд и заметила:
- Ты не кажешься особо расстроенным. Надоело возиться с красками?
- Вовсе нет.
Рисовать мне нравилось. Я немало преуспел в этом ремесле, пусть стать известным живописцем рассчитывать и не светило даже при самой большой удаче. Для этого мне не хватало самой малости - вдохновения. Я мог подражать великим и копировать их стиль, но не более того.
- Что же тогда? - заинтересовалась Софи.
- Узнал о себе кое-что новое.
- В самом деле?
- Оказывается, я неплохо стреляю.
Госпожа Робер передёрнула плечами, словно отгоняя неприятное воспоминание, и начала выстригать затылок. Кожа там оказалась заметно светлее загорелой шеи, и это добавляло моему образу дополнительной убедительности, раз уж Жан-Пьер прибыл в столицу из колониальной Африки лишь пару месяцев назад.
Размеренно щёлкали ножницы, состриженные волосы падали на пол и щекотали кожу. Когда на затылке открылась отметина старого ожога, Софи не выдержала и вздохнула.
- Пьетро! Тебе под силу стать самим совершенством, прекрасным как античный Аполлон, к чему эти шрамы?
Я лишь неопределённо хмыкнул в ответ. Как обычному человеку не дано избавиться от пупка, так и ожоги в той или иной форме проявлялись в каждом из моих обличий. Они словно связывали меня с давно позабытой прошлой жизнью, но говорить об этом не хотелось.