встретимся, отец обещал.
Соломон сделал паузу, задумавшись, вспоминая. Джек тоже молчит с каменным
выражением лица. Я же с тревожным возбуждением жду каждого его слова. Беспокойство мурашками ходит по коже…
- Джек стал для меня другом, братом, – он поднял глаза, полные сожаления, на Аарона, и
хмыкнул.–Я так радовался, что теперь имею сообщника для своих проделок и шуток над
охраной. Четыре года я думал, что рай бывает на земле, четыре года я мечтал о том, как
мы заберем к нам Лилу. О том, как познакомлю вас. И мы все заживем по-настоящему
счастливо… Но этим детским мечтам не суждено было сбыться.
Когда мне исполнилось четырнадцать, мы гуляли у отца на заводе по производству
таблеток от сна и для сна. Естественно, нам это было запрещено делать. А потому еще
интереснее было нарушить правила, пробраться туда, походить по лезвию ножа и
вернуться обратно. Я помню, как сейчас, дверь с зеленым треугольным значком «Опасно
для жизни. Вход строго для персонала». Именно туда нас понесло с куда большим
азартом. Мы забрались по лестнице вверх, чтобы осмотреться. Я видел и раньше
огромные цистерны с жидким варевом таблеток на заводе, где работала мать. Жидкость
всегда была немного розоватого окраса, с мягкими нитями красного. А тут маслянистая
смесь ядрёного лаймового цвета бурлила, как будто кипела, издавая резкий химический
запах. Не думаю, что стоило вообще туда идти без масок. Все это мне не понравилось, все было слишком страшно даже для меня. Я предложил уйти, но ты уже взобрался на
металлическую балку над самой зеленой бездной. Помнишь?
- Да! – уверенно сообщил Джек.
Лето перевел взгляд на меня.
- И весело смеясь, он позвал меня к себе. Я не мог не пойти за ним, я боялся, что он
свалится оттуда. А когда я взобрался, то увидел железный расслоённый прут в руках
брата. Коварный озлобленный огонек блестел в его глазах. И тут я понял, что домой я не
вернусь. «Давай поиграем» –предложил мне Джек. – «Ты убегаешь, а я догоняю». «Не
лучшее место для игр!» - заявил я, медленно отходя от него и высматривая план побега.
«Правда? А как по мне, в самый раз!» - громко выкрикнул брат, замахиваясь надо мной
ржавой палкой. Мои ноги отказались меня слушаться, звуки стихли, только мягкий гул в
ушах… а головы как будто вовсе на плечах не осталось… и я упал в это неоновое зелье. Консистенция была такой, что тонуть я начал не сразу. Мне казалась, что я лежу на
самом мягком в мире ложе, или на воздушной вате из облаков, и нежное вязкое тепло
постепенно укутывает меня, как мать свое дитя. И в этот момент я увидел глаза брата, смотрящего на меня сверху вниз с восторгом победившего гладиатора. Я пытался
закричать, звал его помочь мне, но себя я уже не слышал. Я не мог противиться этому
поглощению, в какой-то миг я решил, что это просто странный сон. Я захватил
последнюю порцию воздуха, сильно зажмурил глаза и нырнул. Как огнем меня ужалило
в лицо, яд просачивался в мою кровь через нанесенные Джеком раны. Соло не сводит пылающих болью глаз с брата, и тот, не выдержав напора его взгляда, отворачивается в сторону. Я не могу поверить в то, что слышу. Зачем? За что? Мое
сердце трепещет как колибри в клетке, а на ладонях выступил холодный пот.
- В ушах забулькало, как шумит море в ракушке. С каждой секундой мягкое тепло
превращалось во всепоглощающего зверя. Одежда промокла, стала тяжелой, тянула меня
все глубже. Воздух закончился, и легкие запылали огнем. Мое тело начало наполняться
этим ядом через уши, нос, рот, в открытые раны. Кажется, это длилось целую вечность. В голове кружился образ матери и Лилы. Их лица. Никаких слов или надежд. Вскоре все, что я мог чувствовать и слышать, превратилось в простое сердцебиение. Которое
понемногу начало угасать.
Но вдруг тело сжало тисками и сильными рывками меня понесло наверх. О нет, это не
руки Господа! Это стальные клешни крана выловили меня. Я все чувствовал и осознавал, хоть и понемногу проваливался в транс. Вдохнуть не получалось, дыхательные пути
были забиты. Мозг отключался. Но удары в грудную клетку и поток воздуха в легкие не
давали умереть. Меня пытались спасти. Позже мерещилось, что я очнулся в своей
маленькой синей коморке, где когда-то мы жили с мамой и Лилой. Мое сознание
рисовало ее, чтобы дать мне чувство безопасности. Ложной. Ведь я уже знал: настоящей
безопасности не существует.
Я открывал глаза, но видеть не мог, все было как в тумане. Тело ломило, внутренности
сдавливало, лицо как будто выжигало до кости. Находясь между жизнью и смертью, я
улавливал неразборчивые звуки. Тело распадалось на атомы с такой силой и скоростью, что я терял сознание от этой боли, и от нее же я просыпался вновь. Я не мог не то что
встать, не мог пошевелиться. Порой в голове пробегала мысль: я – мертв. Но разве труп
может страдать? Тогда я понимал, что будь у меня возможность застрелиться, то я бы это
сделал, не думая. Я не знаю, как долго я так лежал. Свет то наполнял мои глазницы, то
снова гас. Позже я смог поднимать безумно тяжелые руки. Я потер глаза, мир понемногу
начал обретать очертания. Низкие потолки, много хлама, деревянное ложе с тонким
полосатым покрывалом, на котором лежал я. Бронзовые стены и полы, и мало света. Меня перестали переворачивать, я уже мог двигаться сам. Пачки таблеток и легкий суп
ждали меня каждый день в руках незнакомого мне человека. По утрам я просыпался и
видел залитую светящейся зеленью постель. Яд выходил из ушей и ноздрей. Я учился
снова сидеть, ходить, говорить, видеть и слышать, даже есть и пить, как младенец. Все
это давалось через адские муки. Проходили дни, недели. И постепенно недомогание
начало исчезать. Я смог общаться со своим спасителем.
- Интересно, кто же этот герой? – поинтересовался Джек, сложив руки на груди. Глава 43
- На то время он был доктором на заводе отца. Друг моей матери, который обещал ей
присматривать за мной, так как она знала, что я останусь в Глобале. И в тот день он
задержался дольше обычного. Спас меня, чудом услышав мои крики. Я выдохнула от облегчения. Соло спас ангел-хранитель, посланный его матерью с небес
защитить своего первенца. Сейчас мне хочется и плакать, и радоваться одновременно. Он испил горькую чашу до дна, но хотя бы остался жив. Вот только предательство
родного человека пережить невозможно…
- Я понял, о ком ты говоришь. На следующий день я слышал разговор отца, что один из
постоянных работников взял длительный отпуск, так как у него болен родственник. И он
должен быть с ним рядом, ибо неизвестно, выживет ли тот!
- Но самое страшное произошло дальше. Мы ушли с тобой из дома, когда? Если не
ошибаюсь, ранней осенью, но только поздней весной я смог самостоятельно подходить к
окну.
Он так долго восстанавливался… Мой бедный, бедный Лето.
- Тело излечилось полностью. Я чувствовал себя снова живым. Даже лучше,–я стал
быстрее, сильнее, выносливее. Научился концентрации и сосредоточенности. Улучшились слух и зрение, благодаря чему я полюбил ночь, она стала моим укрытием!
Моей зоной комфорта, в которой спокойно и легко.
Я шокирована! Кажется, моя челюсть отвисла. Удивительно! Невероятно! Так вот как он
пробирался ко мне незамеченным!? Все благодаря улучшенной реакции…
- Только лицо иногда жгло… и особенно сильно, когда я волновался, нервничал или был
зол. А зол я был часто, так как вспоминая тебя, задавался вопросом: за что? – тон
Соломона стал суровее, с примесью непрощенной обиды. – Ищет ли меня мой отец? Или
ему плевать?