Вскоре послышались выстрелы, кто-то неистово закричал, затем последовала ещё пара выстрелов. Сильный удар и один из солдат вылетел из окна второго этажа. Он упал на землю, корчась от боли, зажимая руками рваную рану на шее. Снова послышались выстрелы и крики, удары, рычание, вой.
Входная дверь с шумом распахнулось, из неё вышел окровавленный солдат. Он уверенно шёл вперёд, затем замер, упав на колени, повалился на бок бездыханным телом. Вслед за ним вышли ещё трое, они сжимали в руках веревки, которые с неистовым трудом тянули за собой. Тот, кого они вели, сильно сопротивлялся и крепкие мужчины боролись, напрягая все силы. Наконец, к ним на помощь подоспели двое солдат и все вместе они вытянули на улицу связанную по рукам девочку. Её золотые волосы, были растрёпаны, а глаза сверкали, с ужасом глядя вверх на солнечные лучи.
— Держите её, держите! — кричал один солдат, падая при каждом резком движении ребёнка и вновь поднимаясь на ноги.
— В ней сил больше, чем в медведе!
Человек в железной маске, не спеша, прошёл мимо пятерых солдат, отчаянно борющихся с маленькой девочкой, а когда, он остановился рядом с ней, борьба прекратилась. Детские светлые глаза вновь обрели нежный взгляд — чудовище обратилось в ангельское создание с текущими по щекам слезами.
— Отпустите меня, пожалуйста. Я не хочу, выходить на солнце, оно больно кусает меня! — взмолилось дитя, но мужчина, рассмеявшись, со всего размаху нанес ей пощёчину, от которой упал бы без чувств даже самый крепкий мужчина. Но девочка, осталась стоять на ногах, только с яростью, взглянув в железное, безликое лицо, прошипела:
— Я вырву твое сердце, Нестеров.
Он махнул рукой и солдаты вновь потащили Елизавету в сторону повозки обшитой железом. От солнечного света девочка шипела, кричала, вырывалась, но всё было тщетно. Солнце ослабляло её и когда Елизавету Звягинцеву затолкали в повозку, где вместо крыши, были лишь железные прутья, девочка рухнула на пол, скалясь и закрывая руками своё прекрасное лицо, теперь покрытое ожогами от солнечного света.
Нестеров вошёл в уже знакомый ему дом и остановился в каминном зале. Здесь лежали растерзанные трупы троих солдат. Щепы разбитой мебели и осколки разбитых ваз окружали его. Всё это приносило ему удовлетворение. Месть, она слаще любого другого чувства, которое только может испытывать человек. Борис, упиваясь ею, готов был смеяться в голос.
— Она здесь! — крикнул солдат, стоявший на лестнице. Мужчина быстрым шагом направился на второй этаж, где в спальной комнате, Екатерина, бывшая точной копией своей сестры, стояла в углу в окружении шести солдат, наставивших на неё оружие. Ещё трое мёртвыми лежали на полу и кровати, не успев произвести ни единого выстрела.
— Вот мы и встретились вновь, — донёсся голос из-под маски. Екатерина, в отличие от своей сестры даже не пытавшаяся сопротивляться, улыбнулась:
— Вы вернулись. Я знала, что Вы приедет за нами, если, конечно, выживите.
— Как видишь, я выжил и вернулся не один.
— Всего лишь горстка людей, — усмехнулась она, вытирая тыльной стороной ладони испачканное кровью лицо. — Вам ведь ещё нужно привезти нас в Москву. Не так ли?
Нестеров сделал несколько шагов вперед и, практически нависнув над Екатериной, проговорил:
— Я лично буду вырывать ваши клыки в самых тёмных подвалах нашей канцелярии, до тех пор, пока вы мне не раскроете все тайны своего происхождения, вплоть до имен тех, кто заразил вас. Приготовьтесь к нечеловеческим пыткам, которые заставят вас пожалеть о том, что не убили меня в то самое мгновение, когда я оказался в вашем доме.
Екатерина оскалилась и, отойдя в сторону, Нестеров дал возможность солдатам исполнять свой долг. Приставив к голове девочки сразу три мушкета, они связали ей руки и повели на улицу, где была приготовлена вторая повозка, идентичная той в которой уже была закрыта её сестра.
— Что дальше? — спросил один из солдат, вернувшись обратно в комнату. Он был ранен, но продолжал нести службу. Нестеров осмотрел его сквозь прорези маски, а затем, заложив руки за спину, направился к выходу, скомандовав: