Крепкий облом с настоящим лицом умирал. Плавал в собственной крови и упрямо цеплялся за жизнь. От их бинтов ничего не осталось, гемоспрей не справился, да и не сможет он вправить назад посечённые кишки и раскрошенные рёбра. Мастер-сержант, шарп, завалившая наших, всё понимала. Если ты свободна, тебе 42 года и ты кнехт, жизнь давно научила быть честной к себе.
И, да, дарить жизни ей с её любовничком, амнистированным вольным бесом с настоящей харей от дорогих пластиков, никто не собирался. Глаз за глаз, даже если ты оставила себе один, что вполне логично. Имплант солидный, такой не возьмёт осколок, стандартный БП или даже шрапнель, позволит стрелять, потеряв оставшийся свой.
А его номер? Ну, что его номер? В конце-концов он один чёрт не мой, отличается вон той цифрой и той… А так, конечно, интересно.
— Стимул-то какой, да, бесятки? — Себ расплылся в широко-белоснежно-баклажанной улыбке. — От имени, думаю, отказался из-за дешёвых понтов, мол, жил под цифрой и сдохну с ней же, завоевав честь, славу и нормальную бабу. Да, красотка? Стой, мать твою, куда прёшь, Ал? Почему не со своей пятёркой, рядовой⁈
— Ладно тебе, Себ, — сказал появившийся кнехт Алгол, за чьим плечом виднелся Маслак, ещё один серый гусь их отряда. — Чего тут, жизни, смотрю, сука эта радуется? Ничо, ничо, щас побалуемся-помилуемся, мразь, щас ты позавидуешь этому уроду, чо не померла.
— Да пошёл ты, — лопнув красный пузырь, чётко сказала шарп, — сосни у дружка, гнида.
И вскрыла себе горло, распахав его по самое не балуй. Серрейтором оно вообще сподручно, чик-чирик, как лесопилка сработала. Честно, отчасти храбро, от такой-то мясорубки точно не спасти, если нет под рукой медробота. Нашимевшийся — чинил наших.
— Во хитрая тварь, — сплюнул Алгол и покосился на нас, на Девятку, в частности, — крошка, а ты не хочешь помочь дяде спустить пар? Есть минутка, есть вон уголок…
— Дружка попроси, — сказала Девятка, — спустите друг другу, если не терпится до Станции.
— Слышь, бесо… — Алгол замолчал, глядя на Себа, сверлящего коллегу взглядом. — Чо⁈
— Вернёмся на Станцию — разбирайся там, — серж мотнул стволом в сторону пролома, ведущего вглубь завода, — мы тут работаем, верно, Ал? Это мой номер, моя пятёрка и моя бесовка. Драть её могу только я, и то, если натурально, то с её согласия. Такой вот, сука, я романтичный, прямо сраный лорд Байрон, ага. Всосал, иль, типа, повторить, братуха, а⁈
Ал оттопырил средний палец и ткнул им Девятке почти в лицо. Если б не маска-забрало, думаю, сейчас Алгол пожалел бы про такую дурость. Девятке хватит гонора, дурости, силы укуса и отмороженности на откусить ему тыкалку. Ну, а не откусить, так погрызть.
Я чуть не забился на трах Девяткой Ала с массажем простаты… минус 300 с всех
Твою мать… Харри такой Харри.
— Идём чистить, — Себ посопел, — Ло, тебя на эвакуацию, жди.
— Он уже в пташке, — фыркнула матриарх Апостолов, — дежурство тебе, серж, на Станции.
Себ не ответил. Наш серж, готовый идти дальше, зачищая и уничтожая, замер, явно прислушиваясь. Мы с Девяткой поняли чуть позже.
Пташки у всех разные, исходя из потребностей, мощностей, самой инженерной школы. Наши «редхоук», старые-добрые десантно-штурмовые боевые бройлеры, шумят при посадке, а вот когда идут на полной, то кажутся бесшумными. Тех-Номад порой создаёт одному звену три совершенно разных машины, подгоняя под особенности пилотов, ноте-Номад такие Тех-Номад.
Услышишь один раз воздушный транспорт малко, никогда больше не ошибёшься, узнав из тысячи голосов именно их. Высокая нота на расстоянии перерастает в басовитое урчание, заставляющее дрожать внутри от ушей до пяток. Моим кишкам от встречи с малкориан всегда не по себе, частенько после такого приходится блевать дальше, чем вижу.
Отход к пташкам. Призовые сохраняются, дополнительный бонус выплачен, территория передана в пользование высокой стороне. Корпорация Солар благодарит нас всех.
Ну и дела, неожиданно. Девятка, выйдя из-за стен, прятавших двух таких странных погибших влюблённых, смотрела в сторону каньона. И чего она там не видела, если вдуматься?
Малко заходили на посадку красиво, ровно акула, примеривающаяся к едва-едва появившейся стайке вкусных жирных тюлешек. Три «грифона», если отдалённый перевод справляется верно, неслись чуть ли не пилон к пилону. Хотя сами пилоны куда больше смахивали на вполне себе крылышки, пусть и сложенные. Опасные серебристые машины, обтекаемее дельфина в воде и быстрее колибри у цветка, пёрли прямо сюда.
Обсуждать ничего не стоило, вышло как вышло, денег мы заработали, потери небольшие, плюсик в послужной список внесли, остаётся лишь радоваться. Но осадочек остался…
Наш кэп записал о Высокой стороне не для красного словца, малкориан самые настоящие Старые, разве что не Древние. Они имеют прямое отношение к Основам, их чтят да уважают, стараясь закрывать глаза на весьма крайнее оборзение время от времени. А раз они сюда припёрлись, то… То тут скоро случится карантин. Малко частенько являются к местам интересных находок, в этом они мастера и Тех-Номад у них конкретно отсасывает.
Вполне ясно, из-за чего нас отсылают, да ещё так быстро.
Даже Драконы не станут бодаться с малкориан из-за прямого указания свинтить с такого привлекательного места. Малкориан не любят, когда их не слушают и искупают своё малое количество качеством возмездия, оно у них ой-ёй-ёй какое суровое, оперативное и жёсткое. Тем более, компенсации корпорациям поступают сразу же, а корпы денежки любят сильно. Даже больше статуса с понтами.
— Девятка, — Себ говорил, не передал сообщения, — ты списала инфу с этих двоих?
— Да, серж, — она вдруг показалась необыкновенно… обыкновенной, спокойной, тихой и без своего обычного выпендрежа. Странно.
О-о-о-о, вот это месиво!
Класс! Девятка лучшая
Девятка ван лав
Девятке — дон
Дондондон…
Мне, правда, тоже прилетало, не жалуюсь. Пусть не вызываю эдаких моральных оргазмов, не страдаю, мне без того хорошо. Осыпьте златом за боевые таланты и, чуть-чуть, за бешеную харизму, сражающую истинно наповал.
А, да — мы в эфире, чего уж. Бой закончен, ограничения сняты, инфа в сети, поклонники в экстазе, Гильдия в процентах, наши боссы все из себя довольны, бери шинель, вали…
Лети на базу, потом на Станцию, бес. День закончен — ни шиша себя, завтра новый день — охренеть теперь.
— Добро пожаловать в сектор развлечений, к вашим услугам…
Всё к нашим услугам, мы знаем. Мы обретаемся на Станциях всю свою долбаную жизнь, нам тут даже нравится. Даже если Станция так себе, старая, убитая и ваще. Мы люди скромные, нас всё устраивает. Лишь бы звенели дукаты в карма… водились креды на счетах, соцстатус равнялся двум с половиной, имелась треска, да станционные не шибко задирали носы. Задирают они их всегда, куда от такого деться, просто драк меньше.
На Станциях ютишься по-разному, всё зависит не только от глубины кошеля, но и от самой Станции. Если она перевалочная и не радиальная, если поблизости давно разведанные системы, если она нужна для экономии корпорациям, если она в коллективном пользовании, если она у Фронтира, если… в общем, пятьдесят на пятьдесят Станции могут оказаться крайне приличным местом, а могут полным фуфлом.
Жратва в основном из концентратов, БК пополняем, но без самых свежих новинок сумрачного оружейного гения, медблок без изысков и точно только частный, инженеры с техниками субподрядные и в лучшем случае из военных отставников, склады запчастей скудновато-скромны, а обслуживающе-половой персонал скромен в выборе и весьма напоминает машину, не живую личность.
Солар-55 средненькая, мы такие обожаем. Тут немало ярусов, тут хватает всего со всеми, тут всегда можно заказать настоящее мясо, а Алый крест подарил возможность пользования федеральной ветеринаркой, прямо счастье.