- Наши судьи вынесли сегодня обвинительные решения. Моей властью назначить осужденным меру наказания. Итак: Боевик экстремисткой нацистской сотни Петр Сосняков - приговорен к смертной казни через повешение.
Высокого блондина в цифровом камуфляже сразу оттащили в сторону. Остальные пленные заметно напряглись. Со стороны толпы к пленным не наблюдалось ни капли сочувствия. Атаман продолжил:
- Иван Трапезников, член орденской стражи - приговаривается к двум годам исправительных работ. Олег Кашин, водитель обоза - приговаривается к двум годам исправительных работ.
Этих двоих также оттащили в сторону, чуть подальше от обреченного на казнь. Оставшиеся стоять у суда пленные немного оживились.
- Альберт Санухин, член орденской службы безопасности, приговаривается к смертной казни через повешение.
У осужденного на смерть мордатого толстяка после этих слов начали подкашиваться ноги, его сразу же подхватили конвойные и отвели в сторону, но он и там не смог стоять, и, нервно всхлипывая, так и упал в грязь. Взгляд оставшихся двух пленных сразу потух, они опустили головы.
- Алексей Петухов, боец разведвзвода Ордена - приговаривается к двум годам исправительных работ.
Крепкий и лобастый парень, бывший прапорщик российской армии, не веря свои ушам, уже сам шагал в сторону, где стояли штрафники. Конвойные было дернулись в его сторону, но потом махнули рукой.
- Николай Мелехов, командир разведвзвода Ордена - Бойко выдержал паузу - приговаривается к особому виду исправительных работ бессрочно.
В толпе послышались удивленные возгласы, но на кричащих тут же зашикали другие люди, и вскоре на площади снова воцарилось спокойствие.
- На этом наш сход объявляю закрытым. Всем взрослым поселенцам предписывается пройти на поле казни.
На этот раз местом казни избрали небольшой пустырь перед дамбой. В апреле его расчислил от кустарника и хлама, подготавливая площадку под небольшую гидроэлектростанцию. Виселица была та же самая, на которой повесили Пачина и его бандитов. "В хозяйстве все пригодится" - еще осенью прибрал сей предмет казни Вязунец, и оказался, к сожалению, прав. Вчера вечером ее сколотили и подготовили к страшной работе.
Еще минут двадцать ушло на ожидание припаздывающих жителей поселка, и вот на небольшой эшафот подняли двух осужденных. И если "нацик" еще держался, только ноги чуть подрагивали, то второй осужденный просто падал навзничь. Двум караульным пришлось придерживать бывшего полицейского сержанта, нашедшего себя в садистских издевательствах над более слабыми людьми. Михаил уже ознакомился с показаниями, собранными на него, и совершенно не испытывал к орденскому стражнику жалости.
Блондин же поначалу пытался злобно позыркивать на собравшихся людей, но ответная волна ненависти быстро подавила отблески былого мнимого величия. У многих стоящих здесь жителей поселков погибли или были ранены друзья, соседи. Мужчины бегали под пулями этих подонков, женщины ждали их с поля боя, и с замиранием сердца выслушивали вести оттуда. Абсолютно все уже знали о настоящей задаче рейдерского отряда и к осужденным жалости совершенно не ощущали. Они просто стояли и наблюдали за совершением на их глазах справедливого возмездия.
Конвойные поставили осужденных перед петлями и накинули их, чуть затянув. Шериф подошел и внимательно осмотрел узлы, чуть поправив один. Потом посмотрел на атамана и молча кивнул. Бойко рубанул рукой, отдав команду вышибать клинья. Делать это должны были осужденные на штрафработы. Выбранные для этой цели Кашин и Трапезников замешкались, неумело стуча по деревянным колышкам. В толпе зашумели, громко завыл бывший мент, от него остро запахло фекалиями и мочой. И тут в дело неожиданно вступил Мелехов и его напарник по разведвзводу, они оттолкнули товарищей по несчастью, у которых в этот момент сдали нервы. Двое бывших разведчиков посмотрели друг на друга и как по команде резко стукнули киянками. Клинья вылетели, распорки, державшие доски эшафота с грохотом упали на землю и два казненных заболтались в воздухе. И здесь бывшему менту опять не повезло, видимо, много нагрешил он в своей короткой жизни. Если боец нацисткой сотни умер сразу от перелома позвоночника, то толстому коротышке не повезло, умирал он долго и мучительно, дрыгая ногами и жалобно хрипя. Лицо поначалу налилось красным, потом стало стремительно бледнеть, глаза вылезли из орбит, язык вывалился наружу. Обгадившийся, с синюшным лицом, он даже своей смертью вызывал омерзение.
" Наверное, если бы все негодяи в мире знали, что их ожидает в конец концов такая поганая смерть, то их на Земле стало бы намного меньше" подумалось вдруг Михаилу. Он перехватил взгляд Мелехова, кинутого после исполнения грязной, но необходимой работы, и кивнул в ответ. Похоже, они отлично поняли друг друга, и теперь в руках атамана оказалось острое и безжалостное оружие.
За все в этой жизни надо платить.
После такого тяжелого начала дня Михаилу ни с кем не хотелось общаться. Придя в правление, атаман отменил назначенные на сегодня совещания, захватил рабочий ноутбук и уехал домой, также попросил Печорину текущие вопросы решать без него. Уже перед самим правлением, он попрощался с делегациями белорусов. Произошедшее сегодня, по всему видно, произвело на них неизгладимое впечатление. Даже повидавшие многое в своей жизни руководители, были буквально потрясены простотой и суровостью суда, и последующей за ним казни. Но никто не бросал опасливые взгляды на атамана, не было слов осуждения или псевдогуманистического ворчания. В большинстве своем гости являлись людьми достаточно пожившими, хлебнувшими горькой мудрости бытия, и они были согласны с таким проявлением справедливости. Михаил Иванович Русый от имени делегации попрощался и пожелал атаману всего хорошего. На следующей неделе из белорусских анклавов ожидали бойцов и экспертов. Последние должны были оценить масштабы необходимой помощи, чтобы в ближайшие недели подготовить здесь первую линию обороны.
Михаил к своему удивлению увидел среди отъезжающих и Ханта.
- А вы куда?
- Я со Шкловскими поисковиками за оружием поеду. Мы так с полковником договорились.
- А, ну тогда удачи.
- А она и так с нами, атаман. Бывай.
Михаил молча смотрел в след уходящей колонны, потом сел на свой велосипед и поехал к дому. Там его уже ждала Нина, она налила овощного супа и, поставив тарелку перед мужем, туда же выставили стопку с прозрачной, как слеза водкой. Он благодарно кивнул, хотя пить совершенно не хотелось.
- А знаешь, Нина. Вот если бы год назад мне сказали, что я буду посылать людей в самый настоящий бой, а потом перед толпой людей указывать им, как дальше жить, и отправлять, пользуясь своей властью, на эшафот людей, пусть и подонков, обрекая их на страшную смерть, я бы нисколько не поверил, ни капельки.
Он махнул стопку, удовлетворенно проследив, как огненная жидкость падает в желудок и взрывается там небольшим вулканом. Потом смачно закусил свежим луком, не забыв макнуть маленькую луковицу в солонку, закинул попутно в рот кусок хлебушка.
- Вот ведь как в жизни бывает, а теперь для меня это вроде как норма. Осенью ведь еще мандраж бил и сомнения мучили, а теперь как будто, так и надо. А дети, те вообще, моментом адаптировались. Вон Петька с друзьями, хоть завтра готовые бойцы, смелые и самостоятельные. А ты вспомни обычных подростков в той жизни, от планшетов ведь не отрывались, половина из них была просто инфантильными хлюпиками. А теперь?
- Да, Миша, мы все изменились. Но знаешь, я думаю, изменились больше те, кто внутренне готов был к этому. Смотри, как все наши ребята развернулись, ведь посчитай, все нынче в начальниках и при деле. Так и они и раньше всегда были шебутными. Вспомни, как вы молодыми такие загулы устраивали, не зря вашу компанию одно время считали легендой города. Такое отчебучивали.... - она усмехнулась - Вася с Пашей уснули тогда в июне перед мэрией, и их утром машина поливальная облила, а потом они выгнали из кабины бедного мужика и окна администрации стали отмывать, помнишь?