Спустившись на первый этаж, замечаю, что несколько мужчин стоят у входной двери, снимая пальто. Вспоминаю, что видела их вчера на ужине и что они упоминали, что после ужина отправляются на ночное дежурство. Почему они вернулись сюда, а не к себе домой?
Я вхожу в большую столовую и останавливаюсь, едва переступив порог. Почти все стулья за длинным столом заняты. Неужели сербы празднуют торжественные события в течение нескольких дней? Место в конце стола, где сидела вчера, свободно, и я пробираюсь к нему, произнося бодрое «доброе утро», когда прохожу мимо остальных. Несколько человек кивают, но большинство просто смотрят на меня. Похоже я здесь не самый популярный человек. Сажусь на свое место и наклоняюсь к Елене, рыжеволосой девушке с веснушками, с которой общалась вчера во время ужина.
– Не скажешь мне, по какому поводу все собрались здесь сегодня? – спрашиваю я.
Елена хмурит брови. – Какой повод?
– Ну да. Я вижу, у нас снова гости. – Я жестом показываю на людей, сидящих за столом.
– О... они не гости. – Она смеется. – Они здесь живут.
– Здесь? В этом доме? – Я удивленно смотрю на нее. – Но тут же... около сорока человек.
– Сорок восемь, вообще-то. Первая смена охраны уже позавтракала, а других сейчас здесь нет.
Я оглядываю стол. Боже мой.
Дверь, ведущая на кухню, открывается, и в комнату входят женщины с различными тарелками в руках. Две из них занимают правую сторону стола, а три другие – левую. Они начинают ставить перед каждым тарелки с яичницей и беконом.
Парень лет двадцати пяти, сидящий неподалеку от Елены, тянется к тарелке, которую перед ним опускают, но девушка, ставящая тарелку, быстро убирает ее подальше от него.
– Кева сказала, что ты на диете. Она готовит тебе салат. – Девушка дает ему подзатыльник, а затем ставит на стол две последние тарелки.
– Ната, милая, не поступай так со мной, – кричит парень ей вслед, когда девушка возвращается на кухню. – Я умираю с голоду. Ты же знаешь, я не могу работать на пустой желудок.
На его нытье никто не обратил внимание и дружно принялись за еду. Я беру кусок хлеба из ближайшей миски и начинаю есть, притворяясь, что поглощена едой, а сама там временем держу ушки на макушки, прислушиваясь к разговорам вокруг.
Я с трудом понимаю полные предложения, потому что нет опыта разговорного сербского языка, особенно когда одновременно говорят столько людей. Я переключаюсь с одного разговора на другой и понимаю лишь отдельные слова и часть смысла предложения. Кажется, большинство бесед крутится вокруг какого-то важного события и новых мер безопасности.
– Pop treba da se vidi sa ludim Rusom u vezi isporuke ( перев.с серб. – Поп должен встретиться с сумасшедшим русским по поводу доставки), – говорит здоровяк с татуировками, сидящий напротив Елены.
Я замираю с вилкой на полпути ко рту. Поп? Это слово означает «священник». Священник встречается с сумасшедшим русским для какой-то посылки? Среди них есть священник? Что делает священник, благословляет контейнеры с наркотиками? Я пытаюсь подслушать, что он скажет дальше, но парень возвращается к поеданию яиц.
На другом конце комнаты дверь кухни снова открывается, и в нее входит пожилой мужчина. У него белоснежные волосы, собранные в короткий хвост. В сочетании с длинной белой бородой он похож на Санта – Клауса. Очень необычного Санта – Клауса, поскольку одет в армейские зеленые тактические штаны, такую же футболку и наплечную кобуру с двумя пистолетами поверх. К бедру пристегнуты ножны для ножа. Крутой Санта присаживается, достает из ножен зловещий нож и начинает резать им бекон.
– А это кто? – Я подталкиваю Елену.
– О, это Бели. Наш садовник.
– Садовник? Что именно он сажает?
– Представляешь, его любимые цветы – тюльпаны!
– Быть не может, – фыркаю я.
– Они с Кевой ненавидят друг друга. Пару лет назад он посадил по всей территории дома белые лилии, и Кева попросила одного из парней скосить их, потому что, по ее словам, это похоронные цветы. Теперь Бели каждый год их сажает и каждый раз выбирает другое место.
– Что ж, не похоже, что тут скучно. А какова ваша роль?
– В основном я работаю с Мирко. Он отвечает за логистику. – Она кивает в сторону парня с салатом, сидящего рядом. – Он организует грузовики и маршруты, а я помогаю ему в этом. Но он также отвечает за наблюдение здесь и в «Наосе». А еще я помогаю Кеве отмывать деньги.
– Кеве? – Я смотрю в сторону конца стола, где женщина, о которой идет речь, наливает кофе какому-то парню. – Я думала, она повар.
Елена смеется. – Да, она готовит еду для всех, оказывает первую помощь, когда это необходимо, и следит за отмывкой денег, которые привозят через «Наос».
– Ничего себе... – Я качаю головой. – А почему ты называешь ее Кевой? Это что, кличка?
– Кева на жаргоне означает «мама». Вполне подходит, ведь она всем командует.
– Наверное, это странно, когда пятьдесят человек называют тебя «мамой». – Я еще раз окидываю взглядом стол. – Не могу поверить, что все они живут здесь. Это похоже на отель.
– О, это совсем не похоже на отель, поверь мне, – хмыкает Елена. – Скорее, военная база.
– Значит, Драго настаивает, чтобы все жили здесь?
– Боже, нет. Он часто ворчит по этому поводу, но разрешает нам остаться, – говорит Елена между укусами. – Когда мы с Йованом присоединились к организации несколько лет назад, нам дали комнату на втором этаже. Она должна была быть временной, пока мы не познакомимся со всеми и не увидим, как все работает, ведь это основная база. Но в итоге мы остались. – Елена обводит рукой стол. – С остальными также. Они чувствуют себя здесь в безопасности.
– Потому что дом хорошо охраняется?
– Нет. Это из-за Драго. Люди тяготеют к нему. С ним они чувствуют себя в безопасности.
Я пытаюсь представить, как можно жить в одном доме с таким количеством людей. Невероятно. Абсолютное безумие. На моих губах заиграла улыбка. Прямо как у волка из моей истории.
– Думаю, это потому что они знают, что Драго готов принять пулю за любого из них, – продолжает она. – Они не раз были свидетелями того, как это происходило.
Я возвращаю взгляд на Елену, и улыбка исчезает с моего лица. – Что?
– Его подстрелили во время нападения на комплекс несколько лет назад. Несмотря на то что в карауле было много ребят, готовых отбиваться от нападавших, Драго первым бросился наружу. Его ранили, когда он прикрывал позицию, оставшуюся незащищенной из-за ранения одного из солдат.
Я представляю, как моего ворчливого мужа пронзает пуля, и по телу пробегает дрожь. Елена, похоже, не замечает моего расстройства, потому что продолжает болтать.
– И это удобнее, когда большая часть людей находится в одном месте. Так гораздо проще все организовать. – Она показывает жестом через стол на парня, который говорил о священнике. – Это Адам. Он давно дружит с Драго, еще с Сербии, а сюда переехал лет пятнадцать назад. Он отвечает за рядовых. Что касается остальных парней, то здесь нет строгих определений должностей. Каждый делает то, что нужно. Транспорт. Доставка. Смены охранников. Некоторые из них работают в клубе в качестве дополнительной охраны, когда это необходимо.
– Хорошо... – Киваю, как будто все понятно. Но это не так. В коза ностра у каждого человека имеется очень строгая должностная инструкция и обязанности. Повара готовят еду. Они не отмывают деньги. Я снова оглядываю всех сидящих за столом. Как может функционировать преступная организация с такой неопределенной структурой? – Итак, одна большая счастливая семья.
– О! Я забыла про Тару. Это сестра Драго, – добавляет Елена.
– У Драго есть сестра?
– Да. Она жила тут, но на прошлой неделе съехала.