– Почему?
– Ну... – Елена замялась, избегая встречаться со мной взглядом. – Два года назад между нами и «Коза Нострой» произошла стычка.
– Да, я слышала об этом, – киваю. Это случилось, когда Ася пропала, поэтому я не особо обращала внимание на то, что происходит в семье.
– В парня Тары стреляли, и он умер.
– Черт. – Я опускаю взгляд в тарелку. – Значит, она ушла из-за меня?
– Ага. Она не очень хорошо восприняла, когда Драго сказал ей, что его невеста из коза ностра.
Я продолжаю кивать, словно внезапно превратилась в чертова болванчика, и сосредоточиваюсь на еде. Неудивительно, что большинство людей здесь косо смотрят на меня.
– Если хочешь, я покажу тебе дом позже, – предлагает Елена между едой. – И еще, Драго тебе говорил? Не ходи ночью одна на улицу.
– Нет, не говорил. А что?
– Из-за собак. Боюсь, они не очень дружелюбны. Лучше не бродить по округе, пока Драго не отведет тебя к ним.
Перед глазами возникает образ моего пса Бонбона. Он умер в прошлом году, и в этом виновата только я.
– Конечно, – бормочу я, хотя у меня нет ни малейшего желания встречаться с собаками мужа и вновь бередить старую рану.
Закончив завтрак, я понесла тарелку на кухню, едва не столкнувшись с одной из девочек со стопкой грязной посуды. Еще четыре девушки бегают по комнате, столовые приборы звенят о фарфор, пока загружали все в посудомоечные машины. Наверное, это самая большая кухня, которую я когда-либо видела.
Длинный широкий стол, заставленный грязными тарелками, противнями и прочей посудой, занимает почти всю центральную часть. Промышленный холодильник стоит в конце, и, судя по его размерам, в нем можно хранить продукты для небольшой армии. За стеклянными дверцами шкафов из белого дерева виднеются десятки стаканов, чашек и тарелок. Запах свежесваренного кофе смешивается со сладким ароматом печеных яблок, исходящим из огромной кастрюли на плите. Один из парней, которого я видела после смены караула, запускает ложку в кастрюлю.
– Реля! – кричит Кева, бросаясь к нему, и бьет его по руке кухонным полотенцем. – Руки прочь!
– Я просто хотел попробовать. Пахнет потрясающе.
Кева выхватывает ложку из его рук и зачерпывает из кастрюли что-то похожее на тертые яблоки.
– Брысь отсюда. – Она сует ложку обратно ему в руки, затем поворачивается к девушке, укладывающей продукты в холодильник, и кричит ей, чтобы та поторопилась.
И тут замечаю Драго, который прислонился к стене у задней двери, ведущей во двор. Я думала, он еще спит. Парень, который был с ним в мэрии, стоит рядом, и, похоже, они говорят о грузе, прибывающем в следующие выходные. С такого расстояния не могу расслышать их слова, но что-то в их общении кажется мне неправильным. Я просто не могу понять, что именно. Вместо того чтобы поддерживать зрительный контакт, Драго опускает глаза, как будто смотрит в землю и не слишком интересуется тем, что говорит ему другой мужчина. Он ворчит что-то в ответ, чего я не улавливаю, и кивает, затем переводит взгляд на меня.
Несмотря на то, что муж находится на другом конце комнаты, меня словно ударило молнией, когда его взгляд пригвоздил меня к месту. Я все еще чувствую его запах на себе, хотя ранее принимала душ. Как будто, прижимаясь ко мне, он каким-то образом запечатлел свой запах на моей коже.
– Мы поговорим позже, Филип, – говорит Драго и идет ко мне.
С каждым его шагом мой пульс зашкаливает. Когда Драго наконец встает передо мной, я с трудом сглатываю из-за внезапно образовавшегося в горле комка, а дыхание становится учащенным и неглубоким.
Он упирается руками в кухонный стол, заключая меня между своими руками, и опускает голову. – Ты хорошо спала прошлой ночью, mila?
– Нет, не очень. Матрас был слишком жестким, а потом ко мне в постель пробрался незваный гость, – ухмыляюсь я. Ранее искала в гугле перевод слова «mila», ожидая найти какой-нибудь оскорбительный термин, но вместо этого с удивлением обнаружила, что «mila» немного устаревшее, но по-прежнему весьма почитаемое сербское ласковое обращение, которое означает «дорогая».
– Я не заметил, чтобы ты жаловалась, пока спала, прижавшись к моей шее... и похрапывала.
– Что?! Я не храплю.
Драго наклоняется еще ближе... ближе к моему уху, едва касаясь его губами. Его дыхание дразнит мою кожу, когда он произносит:
– Да – да, так и было. Очень тихое, как мурлыканье котенка. – Он прижимается губами к моей шее, и по спине пробегают мурашки. – Именно так, Сиенна.
Я прикусываю изнутри щеку и закрываю глаза, стремясь подавить желание обнять его и притянуть еще ближе. Почему-то я тянусь к его ласке и с трудом сохраняю контроль над собой.
– Интересно, – продолжает Драго, и крошечные волоски на моей шее поднимаются. – У тебя тоже есть коготки?
Я качаю головой и сильнее кусаю себя за щеку.
– Врунишка. – Слово, произнесенное хрипловатым тембром, раскатисто доносится до меня.
По телу пробегают приятные мурашки, и я прижимаюсь к нему, желая получить еще больше таких ощущений. Однако быстро понимаю, что натворила, и отстраняюсь. Он все еще держит меня в клетке между своим телом и столешницей, так что я не могу сдвинуться с места.
– Я обещала друзьям встретиться с ними за ланчем сегодня, а после мы, наверное, пойдем в торговый центр. Кто-нибудь может меня подбросить?
– Тебя отвезет Йован. – Он достает бумажник из заднего кармана джинсов и поднимает кредитную карту перед моим лицом. – Для покупок.
– У меня есть своя карточка, – бормочу я.
– А я думал, ты вышла за меня из-за денег.
Черт. Я совсем забыла. – Да, все верно. – Выхватываю карту из его рук и ухмыляюсь. – Просто предупреждаю... ты, вероятно, пожалеешь, что женился на мне.
Драго опускает голову, пока губами не касается моего уха. – Я так не думаю.
Дыхание и тепло Драго внезапно исчезают, когда он уходит из кухни. У меня возникает глупое желание пойти за ним и настоять, чтобы он сам отвез меня в торговый центр.
– Итак, кхм... – Я прочищаю горло и поворачиваюсь к Кеве, которая вытирает бокал. – Елена сказала, что у входа есть фонтан. Никто не подскажет, куда идти? Я хочу сделать парочку селфи.
* * *
– Со мной все в порядке, Артуро, я тебе уже десять раз сегодня говорила! Пожалуйста, перестань звонить.
Я убираю телефон в карман и затаскиваю последний чемодан в свою новую спальню. Она находится на другом конце четвертого этажа и самая дальняя от комнаты Драго. Спальня небольшая и имеет только одно окно, на котором даже нет занавесок. В воздухе витает слабый запах свежей краски, комнату, вероятно, недавно отремонтировали. Мой взгляд падает на узкую кровать у стены и задерживается на ней.
Я не люблю спать одна.
В ночь после смерти родителей я впервые пробралась в кровать сестры, чтобы поспать. Артуро обнаружил меня там, когда пришел проведать нас утром, но ничего не сказал. После этого я продолжала спать в кровати Аси каждую ночь в течение нескольких лет. В глубине души во мне поселился леденящий душу страх, что однажды ночью Артуро разбудит меня и сообщит, что Ася погибла, как и наши мама и папа. Я была уверена, что если она спит рядом со мной, когда засыпала, то и утром останется там же.
Ася никогда не просила меня вернуться в мою кровать. Ни разу. Даже когда ее кровать стала слишком маленькой для нас двоих. Моя сестра – близнец. Моя вторая половина. Люди часто ошибались, считая ее более хрупкой. Ася всегда была интровертом, тихой, и ничего, кроме музыки, ее не интересовало слишком долго. Но она намного сильнее меня. Я просто лучше притворяюсь.
Повзрослев, я перестала пробираться в ее постель. Я стала взрослой девушкой, и от меня ожидали, что стану спать в своей собственной кровати. В ней всегда было холодно и одиноко, и мне никогда не удавалось найти спокойствия. Обычно справлялась с этим, но бывали моменты, когда не могла успокоиться. Я металась на кровати и переворачивалась с боку на бок, пока Ася не присоединялась ко мне. Она всегда чувствовала меня. О, как я скучаю по ней.