Драго касается моей щеки окровавленной рукой. Я встречаюсь с ним взглядом.
– Разве ты не падаешь в обморок при виде крови, – едва слышно шепчет он.
Крики и топот бегущих людей становятся все ближе, но я не могу отвести от него взгляда.
– Не смей умирать у меня на руках, Драго, – выдыхаю я, и слезы текут по моим щекам. – Не смей, черт возьми.
Кто-то хватает меня сзади и оттаскивает в сторону. Илия опускается рядом с Драго и прижимает свернутую куртку к ранам. Он загораживает мне обзор, и я не вижу глаз Драго. Я рычу, пинаюсь, пытаясь освободиться. Мне нужно смотреть ему в глаза! По какой-то причине уверена, что, пока удерживаю его взгляд, я смогу сохранить ему жизнь.
К нам подъезжает машина, и Филип с Йованом поднимают Драго и кладут его на заднее сиденье. Я кричу. Реву. Скалю зубы. Сильные руки удерживают меня на месте. Мужской голос что-то говорит о том, что я должна уступить им место. Я впиваюсь зубами в его предплечье, и во рту появляется металлический привкус.
– Господи Иисусе! – кричит кто-то. – Адам, отпусти ее. Пусть едет с ним на заднем сиденье.
Как только меня отпускают, я бросаюсь к машине и забираюсь внутрь. Опускаюсь на колени на пол и накрываю ладонями руки Драго, пока он прижимает пальто Илии к груди. Боже мой, так много крови.
– Посмотри на меня! – кричу я, когда машина трогается.
Я не уверена, услышал ли он меня, но его веки дрогнули, и его зеленые глаза встретились с моими.
– Хорошо, – киваю я. – Мы едем в больницу, где тебя подлатают. Держи глаза открытыми всю дорогу туда.
Драго переводит взгляд на мою макушку, в уголках его глаз появляются морщинки. – Так и знал.
– Знал что?
– На тебе оранжевый бант. Как на собаках. – Он смеется, затем разражается кашлем, с хрипом пытаясь отдышаться.
Я с трудом сдерживаю то ли смех, то ли рыдание. – Я знала, что тебе понравится.
Мой голос срывается, и я с трудом сглатываю, изо всех сил стараясь сохранить самообладание и душевное равновесие. Тот, кто сидит за рулем, похоже, ведет машину как сумасшедший. Я прочувствовала каждую кочку, каждый поворот и ударяюсь затылком о спинку пассажирского сиденья при каждом переключении передач.
– Я люблю в тебе все, моя блестящая шпионка. – Он переплетает свои пальцы с моими.
– Даже мою цыплячью шубку?
– Особенно... – он неглубоко вдыхает, – особенно твою цыплячью шубку, mila moya.
Я уже не сдерживаю слезы. – Я люблю тебя, Драго.
Слабая улыбка появляется на его губах. – Я знаю.
Он скользит ладонью по моей руке к шее, притягивает меня к себе и шепчет на ухо: – Я влюбился в тебя в тот момент, когда увидел в этом ужасном золотом комбинезоне.
Я закрываю глаза и прижимаюсь губами к его. – Пожалуйста, не оставляй меня.
Машина резко останавливается. Двери распахиваются, и люди в медицинских халатах поднимают Драго и кладут его на каталку. Пока я выбираюсь из машины, они уже входят в раздвижные двери больницы.
Я не свожу глаз с их удаляющихся спин и бегу, бегу за ними и моим мужем. Я ни за что не оставлю его одного.
***
Я прижимаю к стеклу окровавленные ладони и смотрю на врачей и медсестер, собравшихся вокруг операционного стола. Меня просили остаться в комнате ожидания, но я ответила, что убью любого, кто попытается удержать меня подальше от моего мужа. Видимо, мне поверили, потому что вскоре проводили в эту наблюдательную комнатку. Это было несколько часов назад.
– С ним все будет в порядке, – произносит женский голос рядом со мной.
– Вы этого не знаете, – хрипло отвечаю, не потрудившись взглянуть на говорившего.
– Поверь мне. У моей свекрови больше опыта работы с огнестрельными ранениями, чем у всего отделения неотложной помощи Нью – йоркской городской больницы. – Незнакомка постукивает ногтем по стеклу. – Это та самая стильная леди, которая сейчас по локоть в груди вашего мужа. Илария.
Я бросаю быстрый взгляд на женщину рядом со мной. Милена Аджелло. Жена дона.
– На прошлой неделе я видела, как она голыми руками вытаскивала пулю из бедра Пьетро, – продолжает она. – Иногда я действительно чертовски ненавижу эту жизнь, понимаешь?
– Но вы все равно вышли замуж за нашего дона, – говорю я и снова поворачиваюсь к операционной.
– Да, вышла. Он почти пригрозил начать войну, если я откажусь, – серьезно произнесла Милена, но в отражении стекла замечаю, как ее губы растягиваются в улыбке. – Если бы я тогда не была чертовски зла на него, то, возможно, сочла бы это романтичным.
Мне трудно представить Сальваторе Аджелло романтичным. Это все равно что назвать гильотину очаровательной.
– Дальше станет легче? Все время испытывать страх? Беспокоиться о том, что может случиться что-то плохое? – спрашиваю я.
– Нет. Совсем нет. – Она слегка сжимает мое предплечье. – Так бывает, когда влюбляешься в опасного мужчину.
Мы оба смотрим в операционную. Кажется, операция заканчивается. Безумный темп и спешка, царившие в операционной в начале, ослабли, и я решаю, что это хороший знак
– Хочешь, я найду тебе сменную одежду? – Снова сжимает мою руку. – Ты вся в крови.
– Я попрошу Йована принести мне что-нибудь, – отвечаю, не отрывая взгляда от Драго. Вокруг него так много медицинского персонала, что я могу лишь мельком увидеть его руки и ноги.
Милена уходит, ее удаляющиеся шаги эхом разносятся по коридору. В операционной мать дона отходит от операционного стола, снимает синий хирургический халат и перчатки и выбрасывает их в мусорное ведро. Затем опускает маску, обращаясь к медсестре рядом с ней.
Илария поднимает глаза, и наши взгляды встречаются. На стекле, в остальном безупречно чистом, остаются отпечатки моих ладоней. В крови моего мужа. Ее так много.
Когда Илария выходит из операционной и направляется в мою сторону, паника, которую я старательно сдерживала, нарастает. Я делаю шаг назад и пытаюсь успокоить бешеный стук сердца, и тут она открывает дверь в смотровую.
Я задерживаю дыхание.
– Он будет жить.
Я глубоко вдыхаю. Это первый мой настоящий вдох за последние четыре часа. Илария продолжает говорить, рассказывает подробности операции и про ожидания относительно процесса восстановления, но я едва слышу ее, так как в голове крутятся только три слова.
Он будет жить.
Глава 23
Драго
Терпеть не могу больницы.
Запах вокруг вызывает у меня самые худшие воспоминания.
Перевожу взгляд на спящую рядом Сиенну. Когда проснулся, она лежала на кровати рядом со мной, уткнувшись лицом мне в шею и крепко сжимая мое плечо. Она даже не пошевелилась, когда пришел врач и начал говорить о моих ранах. Я не дал женщине продолжать и велел ей вернуться, когда моя жена проснется. Мне все равно, даже если она мать Аджелло, никто не смеет будить мою Сиенну.
Я убираю спутанные пряди с лица Сиенны. Я готовился умереть, но мысль, что придется оставить ее, была для меня невыносимой. Поэтому цеплялся за жизнь одной лишь силой воли. Если бы Сиенна не поехала со мной в той машине и не умоляла меня взглядом продолжать бороться за жизнь, я, вероятно, умер бы еще в дороге.
Дверь в комнату открывается, и внутрь входит Адам. Я прижимаю палец к губам, давая ему знак замолчать.
– Все живы, – говорит он, но поскольку я ничего не слышу, он, скорее всего, произносит слова одними губами. – У Рельи задета артерия, но с ним все будет в порядке.
Я киваю и замечаю отпечаток зубов на его предплечье. – Люди Богдана начали кусаться, когда у них закончились патроны? – шепчу я.