— Никто не видел той жестокой стычки у реки, — проговорила Клиза.
— А повреждения? Вернер причинил их сам себе?
— Предполагали, что невеста могла обороняться.
— Парень делает предложение, затем насилует невесту, убивает ее и бросает в реку? Однако же и воображение у них…
— Или опыт…
Я перевела дух, подумала. Бесспорно, следователи сталкивались и не с такими делами.
— И никаких свидетелей не было?
— Никаких. Опрошенные лишь вспоминали о группе мужчин, ушедших из пивбара относительно в то же время, которое указал Вернер. А все остальное опиралось лишь на его показания. В общем… — Йола, прервавшись, пожала плечами.
— А материалы ДНК?..
— Были взяты со столика, за которым сидели мужчины. Провели анализ, но никаких совпадений с данными информационной системы не нашли.
— А с места происшествия? С этой кучи камней?
— С Ложа Шидерцев, — уточнила Клиза, а я кивнула. — Там их было полно. Настоящее месиво. Хватило бы для работы всем лабораториям в Польше.
— Следы спермы?
— Не нашли.
— Пот, другие выделения?
— Всего хватало, — ответила Йола, по-прежнему не отрывая взгляд от планшета. — Но тогда это было очень посещаемое место. Сейчас там скверик расположенного поблизости пивного бара. Большая часть территории приватизирована.
Я глубоко вздохнула, опустошила бокал и заказала Йоле безалкогольный напиток. Кельнер не сводил с нас взгляд, прислушивался к разговору и реагировал на каждый кивок.
— Записи с камер наблюдения?
— Тогда там не было ни одной. Ближайшая располагалась на несколько сотен метров дальше, но не засняла в то время никакой группы мужчин. Те же, кто попал в ее объектив, были идентифицированы и допрошены. Той ночью никто из них возле Млыновки не находился.
— Возле чего?
— Старое русло Одры, — пояснила Клиза, махнула рукой. — Впрочем, это неважно.
— Есть там какие-нибудь шлюзы?
— Есть. По обеим сторонам.
— И что?
— Если бы парень бросил тело в воду, оно наверняка застряло бы в одном из них. Однако во время розыска их неоднократно открывали. Помнишь? Сначала это трактовали как исчезновение и лишь потом решили, что надо искать останки.
— И в итоге с нашего клиента сняли подозрение…
— Формально — да.
— А неформально?
— Вероятно, проводивший следствие сотрудник полиции Прокоцкий, ставший сейчас подкомиссаром, не был до конца уверен в правильности принятого решения.
— Почему?
— Вернер казался ему подозрительным. Наверное, больше подробностей есть в рапорте Прокоцкого, но для нас этот документ недоступен.
— Еще нет.
Клиза кивнула. Я видела, что она в состоянии добыть любую информацию — все зависело только от отпущенного ей времени и возможности контактов с другими людьми.
У меня ушло немало времени на то, чтобы рядом со мной Йола чувствовала себя комфортно и была откровенна. Я не могла представить, как она справлялась со своими проблемами в академии. Возможно, и не справлялась. Просто запиралась в комнате и погружалась в науку. Отсюда и высокие результаты в учебе.
Я слушала ее рассуждения еще добрых полчаса.
Ни одно из доказательств не указывало на Дамиана Вернера, и в конце концов было признано, что жених к преступлению не причастен. Да уж, если б полицейские не пренебрегли чистой логикой, то приход к такому выводу отнял бы у них куда меньше времени, чем было потрачено.
Я поделилась этой мыслью с Йолой. В ответ она, надув губы, заметила:
— Видимо, они были очень скрупулезны в этом деле… Мне же кажется подозрительным кое-что другое…
— Что?
— Были собраны биологические следы с его тела и одежды. На лице у него, между тем, были следы побоев, по которым можно определить, как нападающие наносили удары.
Я удивленно приподняла брови.
— Я имею в виду отпечатки ботинок.
— Я знаю, чем занимается трасология, — я улыбнулась и сделала глоток вина. — Что тебе кажется подозрительным?
— То, что следователь не сравнил эти отпечатки со следами в пивбаре. Потом, он мог сопоставить следы на теле Вернера и отпечатки пальцев на кружках…
Я не стала говорить, что там могли быть и следы губной помады.
— В общем, они могли получить гораздо больше доказательств. Но по какой-то причине не постарались.
— Кто-то из полиции хотел что-то утаить?
— Возможно.
Некоторое время мы обе молчали. Кельнер все так же прислуживал нам, словно был не работником «Балтик Пайп», а прислугой в аристократическом дворе. Я видела, что Йоле некомфортно, но ничем не могла ей помочь. Роберт давал сотрудникам указания, которые даже я не всегда могла уразуметь.