Потом я услышал по радио, что Сингапур пал. У нас было несколько повреждений и текло масло. Мы пошли в Сурабайю, которую уже не раз бомбили. Нам необходимо было взять топливо и воду. Бухту уже обстреливали, и я принял решение остаться на поверхности. Голландская субмарина, которая погрузилась, погибла со всей командой, после того как на нее сбросили глубинные бомбы в мелкой воде. После этого мы потащились на Цейлон и встали в Коломбо, где некоторое время оставались на ремонте в сухом доке. Вышли из него, вовремя, до Пасхального рейда японцев на Цейлон, и были около корабля-базы, загружаясь торпедами, когда налетели японские самолеты.
Оставшиеся корабли союзников ушли в Индийский океан, и мы были единственной оставшейся в бухте современной подлодкой, так что на нас нападали без конца, и самолеты пролетали почти на уровне мачты. Я даже мог разглядеть летчиков в их кабинах. К счастью, мы заменили свой пулемет “люис” на “брен”, который работал превосходно. Еще у меня был очень хороший младший связист, который вовсю садил по этим ребятам. Он подбивал их, когда они прилетали, и подбивал, когда они улетали. И поэтому их бомбы не попадали в цель. Было видно, как они дырявят бухту совсем рядом с нами, нервно торопясь уйти от “брена”, плевавшего в них огнем. Некоторым это так и не удалось — эти налеты стали концом их карьеры. Просто они были слишком смелыми и летали слишком низко.
Затем мы отправились патрулировать Малаккский пролив — в условиях, в которых с трудом можно было поддерживать человеческую жизнь. Очень многие заболели. Я был болен и не думаю, что хорошо справлялся со своими обязанностями. Все это было из-за того, что не было кондиционирования воздуха. Это самое худшее, чего можно ожидать от подводной лодки. Живешь в самом грязном зловонии — смеси человеческих запахов, выделений, кухни, газов батареи, топлива, стирки, всего — невероятный коктейль. Слава богу, природа милосердна: когда живешь в постоянной вони, твои изумленные нервы устают и больше не ощущаешь этих запахов. Когда поднимешься на поверхность и глотнешь свежего воздуха, а потом воздуха снизу, то точно понимаешь, в чем ты жил. Курильщики говорили мне, что приходилось выкуривать три сигареты, прежде чем начнешь получать удовольствие — настолько весь организм пропитан этой гадостью. Запахи были невероятным неудобством — не в последнюю очередь из-за того, что когда мы ходили в туалет, то «продукты жизнедеятельности» приходилось хранить в ведрах, вроде большой банки. В конце дня или когда можно было подняться на поверхность, мы выплескивали с борта содержимое этих ведер.
Можете представить себе картину: лезешь вверх через боевую рубку, при скорости ветра 80 миль в час (потому что двигатель — с нисходящим потоком), тащишь эти ведра, которые прикрыты только мешком, и выплескиваешь содержимое на подветренную сторону. Мне обычно приходилось быстро отходить с места, где мы стояли, выплескивать экскременты и быстро ретироваться. Никогда не поднимайтесь на поверхность, потому что самолеты, летавшие над нами, всегда ждали именно этого. Так обстояли дела в те дни.
Другое — это то, что когда погружаешься, хочется расходовать как можно меньше кислорода, и вот говоришь всем, чтобы оставались на местах и вели себя тихо. В команде подводной лодки всегда был дух хорошего товарищества, который поддержал всех в трудных обстоятельствах. Естественно, иногда случались ссоры, но ненадолго, потому что все знали — скоро опять будет трясти. А то, что наши подлодки по сравнению с американскими — трущобы, это правда. Если надо было что-то сделать, например, загрузить торпеды или еще что-нибудь срочное, то обнаруживалось, что кислород весь вышел очень быстро. Тогда было необходимо вытащить торпеды после погружения, находясь на приличной глубине и под наблюдением. Поэтому приходилось держать всех в тишине, насколько возможно, и все разговоры начинались ночью, когда мы поднимались на поверхность. На Дальнем Востоке в таких условиях никогда не было удобно, и единственным утешением было то, что бедняги на берегу были в еще худшем положении, чем мы сами».
Еще шесть субмарин наконец прибыли на базу в Коломбо с марта по август 1943 года, чтобы соединиться с кораблем-базой «Лючия». Это количество все еще было ничтожным для долгих патрулей, которые были необходимы на Дальнем Востоке после падения Сингапура, но в присылке большего количества лодок было отказано, хотя просьбы продолжались. Как и 14-я армия фельдмаршала Уильяма Слима, подводники Дальнего Востока были изолированы на забытом фронте — у это неудивительно: Средиземное море и Атлантический океан требовали сверхусилий. На Дальнем Востоке можно было проводить лишь предварительное патрулирование до того, как в сентябре 1943 года капитулировали итальянцы. К тому времени ситуация стала критической. К началу этого месяца у Восточного флота была в распоряжении всего одна подводная лодка, голландская O-24, остальные были потоплены или выведены.
Капитуляция Италии сделала возможным скромное пополнение, которое пришло в первые месяцы 1944 года. 4-я флотилия была сформирована из семи лодок классов «Т» и пяти класса «S». К апрелю начала действовать 8-я флотилия, состоявшая из шести лодок класса «S». Две флотилии осуществили почти девяносто патрулирований с января по сентябрь 1944 года. В августе, когда больше лодок освободилось из Средиземноморья, 3-я флотилия, сформированная на р. Клайд, отбыла в Тринкомали, на восточный берег Цейлона, и в сентябре Восточный флот насчитывал 26 подводных лодок.
Было обещано дальнейшее пополнение, и все новые субмарины классов «S» и «Т» строились в доках Британии в последние месяцы 1945-начале 1945 года для Дальнего Востока. Очень скоро началась охота, торпеды носились по восточным морям, и десятки вражеских кораблей и судов снабжения, хотя многие из них и были настоящей мелюзгой, были отправлены на дно.
Джон Трауп, который при предыдущей нашей встрече был первым лейтенантом на «Турбулент» Линтона, повторимся, покинул субмарину незадолго до того, как она затонула со всей командой и начал подготовку к самостоятельному командованию. Ему было всего 24 года, а он блестяще выдержал курсы «Перишер» (командирские) и начал следующий этап своей жизни подводника как командир новенькой лодки класса «S», «Стронгбау». Команда была собрана наспех, в основном из призывников военного" времени» (ПВВ), прослуживших во флоте всего около шести месяцев:
«Вполне вероятно, что у кого-то захватывало дух, но они все старались изо всех сил — это было великолепно. Думаю, что между ПВВ и профессионалами была разница, но после недолгого времени различить их было довольно трудно. Профессионалы были надежными, знали свое дело, им ничего не нужно было говорить и так далее, зато ПВВ были полны энтузиазма. Некоторые были не слишком хороши, но в целом, думаю, они были энергичной командой. Их собрали на разных жизненных дорогах и бросили на подводную лодку. Мы ушли на Дальний Восток перед самым “днем Д” в 1944 году в составе конвоя торговых судов.
К тому времени Битва за Атлантику была выиграна, и мы отправились с конвоем прямо на юг, к Гибралтару. Мы уже покидали Атлантику, когда произошла высадка “дня Д”. Было грустно, что я не там. Тем не менее мы продолжали путь через Средиземное море. Нас задержали на Мальте примерно на неделю или на десять дней, так как не было решено, будет ли моя лодка действовать в Эгейском море — немцы в это время все еще занимали греческие острова.
К сожалению, нас туда не отправили. Нас отправили на Дальний Восток. Мы прибыли в Тринкомали в конце августа. Простояв десять дней на причале, мы вышли в патрулирование, а потом продолжали патрулировать практически без перерыва и в следующем году. Я был на патрулировании в Индийском океане, когда было объявлено о победе, так что я провел там около года. За это время я выходил в патрулирование из Тринкомали, пересекая назначенный район напротив Бирмы, вдоль западного берега Суматры к проливу Малакка и спускался на юг к Сингапуру. У нас были превосходные карты Адмиралтейства. Мы на них полагались безоговорочно, потому что в те дни у нас были очень примитивные радары и навигация в проливе была нелегким делом. Минные поля спускались по обе стороны Суматры и малазийского побережья, и обычно мы плавали, ориентируясь скорее по небесным светилам, чем по чему-либо еще, и измеряли глубину лотом, так как берег был довольно плоским и трудно было определить, где находишься. Цели, которые мы находили, были известны в Королевском флоте как суда снабжения. Мы всегда топили суда снабжения, а враги всегда топили торговые суда — они были точно такими же. Не было ничего больше 5000 тонн — в основном каботажные суда, много небольших кораблей и всякий плавающий утиль. Такие корабли и каботажные суда, которые быстро тонули — вот то, чем они воевали.