Глубоко вздохнув, она толкнула дверь.
Ее помощник, Йошима, уже поместил тело на стол для вскрытия. На подносе рядом с ним лежала отрезанная рука, покрытая хирургической салфеткой. Остро осознавая, что Йошима слышит их разговор, Маура по-деловому кивнула и произнесла:
— Разве Фрост не присоединится к нам?
— Он проспал, но детектив Джонни Тэм на пути сюда. Думаю, ему не терпится посмотреть, как ты начнешь резать.
— Детектив Тэм, кажется, стремится проявить себя.
— Мне кажется, он глаз отдаст за вступление в убойный отдел. И из того, что я видела до сих пор, он вполне может туда попасть, — она повернулась. — Легок на помине.
Через смотровое окно Маура увидела, что Тэм уже приехал и надевает хирургический халат. Мгновение спустя он вошел, черные как смоль волосы были спрятаны под бумажной шапочкой. Джонни подошел к столу, его взгляд был спокоен и бесстрастен, когда сосредоточился на закрытом теле.
— Прежде чем мы начнем, Тэм, — пояснила Джейн, — я просто хочу показать вам, что блевательная раковина — это вон там.
Он пожал плечами.
— Она мне не понадобится.
— Это вы сейчас говорите.
— Мы начнем с легкой части, — сказала Маура, и открыла поднос с отрубленной рукой. Она выглядела как пластиковая. Неудивительно, что тургруппа приняла ее за хэллоуинскую подделку с фальшивой кровью. Ее уже исследовали и нашли следы выстрелов из пистолета. Отпечатки пальцев этой руки также обнаружились на рукоятке «Хеклер и Кох», не оставив никаких сомнений в том, что жертва выпустила пули, оставившие пять гильз на крыше. Маура взяла лупу и рассмотрела разрубленное запястье.
— Разрез проходит прямо между дистальным отделом лучевой кости и полулунной костью, — сказала она. — Но я вижу здесь большой осколок трехгранной кости.
— И что это означает? — спросила Джейн.
— Что-то сделало этот разрез, разрубив кость запястья. А эти кости очень прочные.
— Значит, это было очень острое лезвие.
— Достаточно острое, чтобы разрубить одним взмахом, — Маура подняла глаза. — Я не вижу никаких признаков других разрезов.
— Просто скажи мне, что рука подходит к этому телу.
Маура повернулась к столу и расстегнула мешок с телом. Пластик разделился, освобождая тошнотворный запах охлажденного мяса и запекшейся крови. Труп внутри все еще был полностью одет, голова откинута назад, обнажая зияющую рану шеи. Пока Йошима делал снимки, взгляд Мауры был направлен на золотисто-каштановые волосы в запекшейся крови. Красивые волосы, подумала она, и красивая женщина. Женщина, которая была вооружена и стреляла в кого-то на той крыше.
— Доктор Айлз, у нас есть улика — какой-то волосок, — произнес Йошима. Он склонился над черной толстовкой трупа, вглядываясь в светлую нить, зацепившуюся за рукав.
Маура подцепила ее пинцетом и изучила на свету. Нить была около двух дюймов в длину, серебристо-серой и немного изогнутой. Она взглянула на труп.
— Очевидно, что это не ее волос.
— Взгляни, вон еще один, — заметила Джейн, указывая на вторую нить, прицепившуюся к черным леггинсам жертвы.
— Возможно, шерсть животного, — предположил Йошима, — например, золотистого ретривера.
— Или, может быть, она подцепила это от седовласого дедушки.
Маура разложила волоски по конвертам для улик и отложила в сторону.
— Хорошо, давайте разденем ее.
Первым делом они сняли единственное ювелирное изделие, которое она носила на левом запястье — черные швейцарские часы «Ганова». Затем обувь, черные кроссовки «Рибок», толстовку и футболку с длинными рукавами, хлопчатобумажные трусики и спортивный бюстгальтер. Под всем этим обнаружилось тело в отличной форме, стройное, но мускулистое. Маура когда-то слышала, как один профессор анатомии утверждал, что за годы вскрытий он никогда не встречал привлекательного трупа. Эта женщина могла бы стать исключением из этого правила. Несмотря на зияющую рану, трупные пятна на спине и ягодицах, несмотря на стеклянные глаза, она все еще была потрясающе красива.