Сигизмунд размытым пятном бросился к брату. Что-то обернулось вокруг руки с топором, перекатываясь и блестя, словно пережёванное мясо. Фафнир упал. Существа набросились на него, с их широких челюстей капала кровь и слюна. Сигизмунд врезался в окруживших Имперского Кулака тварей, и нанёс рубящий удар слева направо, словно косой по кукурузе. Он почувствовал, как задрожал клинок, проходя сквозь плоть и кости. Перед ним появилось свободное пространство, и он вступил в него, перешагнув через лежащего Ранна. Он прочертил мечом дугу за спиной и существа снова взвыли, отшатнувшись. Он мельком посмотрел на Фафнира. Броня исцарапана и заляпана свернувшейся кровью. На разбитой лицевой пластине шлема пузыри красной пены.
— Вставай! — тяжело дыша, потребовал Сигизмунд.
— Я заслужил, чтобы меня сегодня прикончили! — Ответил Ранн.
Он поднялся, по-прежнему сжимая топор и щит. На мгновение он покачнулся, затем отряхнулся, разбрасывая кровь как собака, которая стряхивала воду с меха. Несколько тварей перед ним отступили волной отвратительной плоти. Шум сражения всё ещё пел в воздухе, но на секунду он стал словно отдалённым. Перед ними стоял Несущий Слово в чёрной броне. Когда он шагал вперёд, от него отслаивался дым, а ближайшие к нему твари стучали зубами и стонали, подобно усмирённым животным.
СЕДЬМАЯ ГЛАВА
— Это не должен был быть ты, Сигизмунд, первый сын Дорна. Ты не должен быть здесь. Тебя ждала другая смерть.
Несущий Слово замолчал, повернулся и протянул руку к открытому каменному ларцу на возвышении.
— Заткнись, предатель! — закричал Ранн.
Он сплюнул и бросился вперёд, из его ран снова брызнула кровь. Мгновение спустя за ним устремился и Сигизмунд. Что-то двигалось внутри ларца, что-то раскололось, словно по мазуту побежали трещины. Несущий Слово взял это. Серая молния пробежала по его руке, перекинулась на броню и закружилась на краях размытого тела. Ранн поднял щит и ударил сверху вниз топором. Сигизмунд слышал, как он захрипел от напряжения и видел струю крови на груди Фафнира. В ударе не было ни аккуратности, ни изящества. Самый старый из ударов на войне. Смертельный удар, быстрый и прямой. Несущий Слово повернулся с такой скоростью, что его очертания оказались размытыми. Что-то врезалось в щит Ранна, но тот не сломался. Не всё так просто.
Сенешаль резко отшатнулся от мощи удара и упал, согнувшись, словно перерубленная верёвка. Тёмный воин отвёл оружие назад. Его форма менялась, перетекая из одной в другую, укрепляясь и распадаясь. Оно зашипело, когда Несущий Слово поднял его, чтобы нанести смертельный удар. Ранн неподвижно лежал на полу, из его ран струился шлейф тьмы.
Меч Сигизмунда блокировал удар, вспышка белого света расколола воздух. Оба оружия вгрызлись друг друга.
— Огонь и ветер говорили о твоём конце, Храмовник, — произнёс тёмный апостол.
Сигизмунд отпрянул. Несущий Слово отвёл оружие. Оно застыло, превратившись в длинный зазубренный меч, кровь исчезала с зубчатого лезвия.
— Твоя смерть была предопределена. Могила среди звёзд ждала тебя, но ты здесь.
Зазубренный меч метнулся вперёд. Сигизмунд шагнул в бок, Несущий Слово не отставал. Имперский Кулак повернулся, уворачиваясь от атаки и увидел, что противник открылся. Он сделал выпад, вложив в него всю решимость, всю жизнь и все годы тренировок. Несущий Слово мгновенно ушёл в сторону, его дрожащая фигура исчезла между двумя мгновениями, словно он и не двигался. Чёрный силуэт появился на прежнем месте, постепенно проявляясь в воздухе, подобно кровоподтёку. Он контратаковал, меч устремился вниз и изменил форму. Теперь это была чёрная булава с тяжёлым навершием и шипами. За ней тянулся застывший шлейф ночного огня.
Меч Сигизмунда остановил удар, но слишком поздно. Его сбили с ног. Он почувствовал, как мощь атаки дробит кости в державшем оружие предплечье. Он упал на пол, перевернулся и быстро вскочил на ноги. Твари набросились на него, кудахча бесчисленными голосами. Заныли повреждённые сервомоторы доспеха. Дисплей шлема залил красный предупредительный свет. Внутри головы он сражался, стараясь сохранить концентрацию, сохранить контролируемую ярость, которая служила ему огнём. Сжимавший булаву тёмный апостол стоял меньше чем в пяти шагах. Тёмные провалы глаз были неподвижны. Он медленно и небрежно повёл плечами и шеей. Этими движениями он напоминал Кхарна.