Высоко над полем боя тень появилась над силовым куполом, чьи герметичные пустотные щиты окружали крепость-астероид. Она медленно скользила по космосу с плавностью хищника, заслоняла собой целую туманность.
Зверя воодушевило присутствие огромного корабля и сдержанное отчаяние Ультрадесантника, который видел его и понимал, как умрёт.
Когда первые орудийные батареи "Духа Мщения" открыли огонь, и крошечные солнца вспыхнули на атмосферном коконе, Аркадиз ещё верил, что они смогут устоять. Силовой меч встретился со смрадным адским клинком, и чёрные искры разлетелись, когда Аркадиз парировал удар зверя. Он пропустил второй удар и ощутил мучительную боль.
Расхохотавшийся зверь посмотрел вниз, подначивая капитана поступить так же.
Горячее, серное дыхание насмехающейся твари ударило в лицо Аркадиза. Из груди Ультрадесантника на полметра торчал адский клинок.
Свет угасал в глазах капитана, а собранное им вокруг кобальтовое кольцо из пятидесяти боевых братьев было почти разбито, когда в небе вспыхнула новая звезда.
Наводившему грозные носовые орудия "Духу Мщения" было достаточно заговорить лишь раз прежде, чем окружающий астероид силовой купол обрушился.
Ядерное пламя устремилось навстречу капитану с небес, омыв мир ослепительным смехом, и он закрыл глаза…
…А затем очнулся, утопая во тьме.
Во рту был металлический привкус крови, и он не мог двигаться. Через несколько секунд Аркадиз понял, что был привязан.
Он медленно приходил в себя. Голова болела, словно внутри гудел рой разъярённых насекомых, а обмякшее тело саднило. Судя по стенам, которые он только различил во тьме, он был в какой-то камере. Лёжа на спине и приходя в себя, Аркадиз мало что ещё мог заметить, но инстинкт подсказал, что он не один.
— Где я?
Он смутно ощущал чьё-то присутствие, едва различимое, словно бы намеренно скрытое.
Ему не ответили, но когда Аркадиз скосил глаза, в проёме впереди появилось пятно тусклого света. В нём стояли две фигуры, два неясных силуэта.
— Кто вы? В чём смысл моего заточения? — Его схватили. Аркадиз выжил в атомном пламени и теперь стал пленником.
Один из наблюдателей был огромен, в два раза выше астартес, и отбрасывал непроницаемую тень. В громадном доспехе он излучал силу.
Гор…
Аркадиз не мог скрыть ни презрения, ни злобы в голосе.
— Убей же меня, адское отродье, и не трать время.
Ему ответила вторая фигура — гораздо меньшая, стройная и облачённая в длинную мантию.
— Ты в безопасности, брат Аркадиз, — сказал наблюдатель воспитанным и властным голосом.
— Тогда отпусти меня.
Одоспешенный великан отступил и скрылся в тени, где Аркадиз не мог его разглядеть.
— Не могу.
— Я — капитан легиона Ультрадесантников, и если я не военнопленный на борту этого корабля, то отпусти меня.
— Ты не на корабле, Ультрадесантник.
— Тогда где…
— Важно не это, а то, что ты почти прошёл испытание и скоро вернёшься к активной службе.
Лицо Аркадиза скривилось от непонимания.
— Я уже вернулся и командовал крепостью, частью Пылающего Рифа. Я едва…
Мысли расплывались, ускользали.
— Действительно? Ты действительно был там всё это время? — спросила закутанная фигура.
Непонимание сменилось гневом.
— Что происходит? — Аркадиз натянул ремни, удерживающие его в лежачем положении. — И почему я привязан? Я умер.
— Только в своих мыслях, и это для твой же безопасности.
— Но как ты… — и в его разуме словно вспыхнул фонарь, открыв уродливую правду. — Я здесь не один. Со мной псайкер, один из нас.
— Один из нас? — человек словно и не заметил отвращения в голосе Аркадиза.
— Библиарий, — тихо и с опаской сказал капитан. — Проверявший мои воспоминания, внедряющий сценарии… как ещё ты мог затуманить мои мысли, наполнить разум образами и заставить их казаться настоящими? Что стало с Никейским Эдиктом, с волей Императора?
— Многое изменилось. Необходимость заставляет нас идти на компромисс и принимать трудные решения. Мы должны быть уверены. Надеюсь, что ты это поймёшь.
— В чём уверены? — капитан с трудом сдерживал негодование и гнев.
— В твоей способности идти на жертвы, действовать в трудной ситуации и делать всё нужное для достижения цели, даже если это значит проиграть битву и умереть. Ты много лет был вдали от линии фронта, и даже на Бастионе служил лишь телохранителем.