Бастион… там погиб Гека`тан. Я всё ещё помню лицо Саламандра, падающего в огонь.
— Для достаточной проверки тренировка должна быть строгой.
— И поэтому у меня идёт кровь, а я привязан к креслу?
— Проецируемые библиариями "сценарии" должны выглядеть реальными, однако в качестве побочного эффекта это часто вызывает физические симптомы, соответствующие ментальному опыту. Но здесь нет ничего, что не служило бы высшему благу Империума.
— Тогда почему ты прячешься в тени?
— Темнота помогает процессу. Впрочем, это не важно.
— А вторжение?
— Ещё не началось, но флот Магистра Войны может в любой момент появиться из варпа. Мы должны быть наготове, а потому нет времени на бесконечные тренировки. Благодаря библиариям мы сможем получить нужные ответы.
Явно не согласный Аркадиз скривился, но ощутил, что гнев ускользает. Перед глазами начало темнеть, вернулось ощущение тяжести.
— Прости меня, — с искренним сожалением сказал наблюдатель.
— За что? — выдавил капитан.
— За то, что я сделаю потом.
Глаза Аркадиза закатились, и он обмяк, вернувшись к нереальности.
Закутанная фигура кивнула библиарию, который стоял рядом с дремлющим Ультрадесантником.
Псайкер положил на голову Аркадиза руку, а вокруг его психического капюшона переливался ореол энергии.
— Благодарю тебя, брат Умойен.
— Лорд Сигиллит.
Когда Малкадор вышел в наблюдательный зал, то встретился со стальным взором облаченного в доспехи великана.
— Его разум будет очищен?
Раздались звуки тяжёлых поршней. Ромбовидный магнитный лифт начал подниматься на антигравитационной волне. Он медленно поднимался всё выше, а камера начала уменьшаться, открыв вторую, а затем третью, четвёртую…
— Я лично за этим прослежу, — ответил Сигиллит. — Улыбнитесь, лорд-преторианец. Аркадиз станет превосходным командиром для Пылающего Рифа.
Большую часть зала, в который зашёл огромный воин, занимал гололитический экран. На его зернистой поверхности был виден медленно вращающийся шар Терры и тысячи окруживших её защитных астероидов.
— И даже этого не будет достаточно, — проворчал воин.
— Нет, не будет, — Малкадор вздохнул. — В каждом спроецированном сценарии Гор сокрушал Риф. — Он помолчал, прежде чем спросить. — Ты одобришь назначение капитана Аркадиза?
Воин тяжело и печально вздохнул, прежде чем отвернуться от гололита.
— Проверь его ещё раз. Проверь ещё раз их всех.
Магнитный лифт продолжал подниматься. Показались сотни камер, где за впавшими в психический транс воинами наблюдали библиарии из разных легионов, присланные на Терру капитаном Гарро и его товарищами.
Малкадор чувствовал разумы всех и каждого, слышал далёкое психическое эхо битвы в их мыслях. Сам он не раз видел сны о штурме Терры. И ни одно видение не заканчивалось хорошо.
— Как пожелаете, лорд Дорн.
Аркадиз очнулся, ощутив, что по его лицу течёт кровь. Он был ранен, ранен в голову, но когда? Со всех сторон капитана окружала крепость, а привёл его в чувство грохот орудий на стенах.
Поднявшись на ноги, капитан увидел боевого брата, которого не знал.
— Лейтенант, — сказал он, заметив знаки различия Ультрадесантника, — докладывай.
ЛУНА МЕНДАКС / Грэм Макнилл
Покой. Что же значило это слово? Насколько Локен мог помнить, он никогда не чувствовал ничего, что соответствовало бы понятию покоя. Пока во вселенной был смысл, это слово служило ему талисманом, идеалом, к которому следовало стремиться. Окончанием войны и исполнением задачи, ради которой создали его и его братьев. Он был одним из Легионес Астартес, воином по рождению и призванию, созданным в генетических лабораториях Императора благодаря забытой алхимии и неведомой науке. Воином, знающим лишь убийства. Как он мог знать что-то о покое?
Но здесь, в саду, Локен чувствовал нечто похожее.
Тёплый солнечный свет сиял в мерцающем синем небе, воссозданном на выгнутой внутренней поверхности купола, ненастоящем, но всё равно прекрасном. Пиктографические облака плыли на несуществующих ветрах, птичьи трели доносились из искусно скрытых вокс-рупоров. Плитки из обтёсанных оуслитовых глыб окружали квадратные мелкие бассейны. В этих скальных прудах росли лилии и другие прекрасные цветы, питаемые кристально чистой водой из труб, расходящихся от резервуаров медной башни. К воде тянулись папоротниками и плакучие деревья, и что — то в их положении тревожило давно забытые воспоминания, но Локену не хотелось об этом думать.