Я откопала заметки, которые делала в библиотеке Лилли, и поняла, почему решила, что вы просто пошли дальше, издали книгу и купили дом. В 1971 году Аурелия сделала пометку на вашем письме от 24-го марта 1970 года. Она написала мелким почерком: “71-й год - дети сказали, что дом ужасный и они не хотят там жить. Тед прислал мне 10 000 долларов из суммы роялти (я возражала против издания, которое Сильвия не допустила бы), и положил деньги на депозит [неразборчиво] для Фреда и Ника - Тед [неразборчиво] купил недвижимость!!!”. Не зная ни о чем, что противоречило бы этим сведениям, я поверила Аурелии на слово. Потом я узнала от Фрэн Маккалоу о ситуации с авторскими правами, но (поскольку у меня не было писем, о которых вы упоминаете), я не знала, что Аурелия не утвердила издание “Под стеклянным колпаком” из-за них. У меня были только ее слова “Я возражала против публикации”. Я подумала, что ситуация с авторскими правами заставила вас пойти дальше”.
В следующем письме Хьюз написал:
“Не знаю, что вы можете с этим сделать, но, очевидно, я должен был вам об этом рассказать. Я понимаю, что вам нужна эта информация, чтобы вы смогли избавиться от “необходимой холодности”. Должно быть, существует много чего плохого, что вы могли бы использовать и что ближе к истине. Но, полагаю, над этим работать уже поздно. Без этого давления из-за авторского права я, уверен, никогда не издал бы “Под стеклянным колпаком” в США без полного разрешения Аурелии. Уверен, я бы этого не сделал, я знал, что перехожу черту, когда просил у нее разрешение.
На это я ответила следующим образом:
“Я сказала, что рассказала бы другую историю, если бы знала более полную правду об этой ситуации, но, думаю, история была бы другой только в отношении проявленного вами уважения к чувствам миссис Плат. Это не изменило бы тот факт, что из-за публикации “Под стеклянным колпаком” были опубликованы “Письма домой”, а из-за публикации “Писем домой” был опубликован “Дневник”. Моя “холодность” вызвана вовсе не тем, что вы издали роман без благословения миссис Плат. Меня заморозило само письмо. “Я знал, что перехожу черту, когда просил у нее разрешение”, - пишете вы, словно замораживая себя). Идея заключалась вовсе не в том, чтобы выяснить про вас что-то “плохое”. Я воспринимаю этот инцидент и “холодность” как аспект темы денег - трещину в золотой чаше, трещину, через которую просачиваются все наши издательские скандалы. Вероятно (или несомненно) такой взгляд на вещи - не всеобъемлющ...”.
В телефонном разговоре, последовавшем за этой перепиской, мы с Хьюзом обсудили способы донести общественности его новую информацию, в результате чего появилось это примечание. И еще одна недосказанность: взволнованное примечание Аурелии Плат о том, что Хьюз купил дом у моря - дом, который он, очевидно, не купил. В своем письме мне Хьюз написал об этом со своей старой романтической страстностью (“сад, обнесенный стеною...тридцать акров волнами спускаются к морю...”) и с новой горечью из-за стоимости. выросшей всего за несколько лет - с 16 500 фунтов стерлингов в 1970-м году до миллиона фунтов стерлингов в начале восьмидесятых. Теперь голос Хьюза в телефонной трубке звучал грустно и растерянно, Хьюз не мог найти объяснение приписке миссис Плат. Он сказал, что дети вряд ли видели эту приписку.
Следующим утром я проснулась с одной из этих догадок, которые двигают развитие сюжета в детективных романах. Я позвонила в библиотеку Лилли и спросила у библиотекарши, не может ли она прочесть мне приписку Аурелии Плат на письме Хьюза от 24-го марта 1970 года - меня особенно интересовало слово, которое я не смогла разобрать, когда делала заметки в библиотеке в 1991-м году. Может быть, она сможет это слово прочесть? Она ответила, что попытается. Дойдя до соответствующего предложения, она сделала паузу - напряженный миг усилий. Потом прочитала - я была уверена, что она прочитает именно это: “Тед так и не купил недвижимость”.
Дж. M.
Май 1994 г.