— Обязательно! — заверила я. — Самой уже хочется побыстрее вам её представить.
Я сгребла все открытки и подарки в пакет и взяла в руки огромный букет цветов с аккуратно отклеенным от обёртки ценником. Мы неловко застыли у двери, и у них на лицах впервые появилось выражение некоторого смущения. Они все задумались о чём-то, и я даже знала, о чём именно.
Эми смахнула потёкшие по щекам слёзы. Пусть мы старательно не упоминали об Эйдене и приняли неосознанное решение не произносить вслух его имени, говоря о скором появлении новой жизни, но Эйден всё равно был рядом с нами. Он был настолько близко, что мне казалось, я вижу его — вон там, в тени, между стеллажом и угловым столом. Он прятался в слезах Эми и в понимающей улыбке Сумаиры, он жил в моём сердце и венах, был растворён в моей крови и встроен в мою ДНК… он присутствовал в каждой частичке меня.
Я попрощалась, спустилась по лестнице вниз и вышла к парковке — той самой, по которой бегала в тот жуткий день, хлюпая одним сапогом и рискуя потерять сползающий с другой ноги носок. Слава богу, почти в ту же секунду я увидела серебристый «Ауди» и улыбающегося Джейка на водительском месте.
— Как прошло? — спросил он, пока я складывала подарки и цветы на заднее сиденье. Скоро придётся позаботиться о детском кресле, размышляла я. До срока осталось всего три недели, и до этого надо было сделать кучу всего.
— Хорошо. Ты бы видел, какую шикарную куклу купила нашему карапузу Эми!
— Ты устало выглядишь, — нахмурился Джейк. — Я хотел предложить заехать куда-нибудь и выпить по чашечке чая, но тебе, похоже, лучше залезть в тёплую ванну и пораньше лечь спать. Закажем на дом что-нибудь из «Да Винчи»?
— Звучит отлично! — Я перегнулась через рычаг передач и запечатлела на щеке Джейка самый что ни на есть нежный поцелуй.
Мы выехали с парковки, и я не удержалась и оглянулась, чтобы кинуть на школьное здание прощальный взгляд. К тому моменту я проработала в школе пять лет и, казалось, должна была привыкнуть к виду этого викторианского строения, однако старые чувства почему-то опять всплыли на поверхность. И тут дочка пнула меня изнутри. Я схватилась за живот и почувствовала второй пинок.
Тихо, маленькая, я знаю, что ты там. В моём сердце есть место и для тебя.
3
Бишоптаунская школа предназначена для учеников начальных и средних классов. Около двадцати лет назад позади старого здания построили ещё одно. До одиннадцати лет дети учатся в старом здании, что стоит у дороги, а начиная с седьмого класса занимаются в новом, что в глубине. Джейка я встретила, ещё учась в средних классах.
Он был моим учителем.
Знаю, звучит жутко. Но нет.
Джейк приехал на работу в Бишоптаун незадолго до того, как я перешла в десятый класс, но на уроки к нему мы попали только в двенадцатом. Он преподавал рисование, это было по моему профилю. Он был молод, всего лишь двадцать восемь, и только что переехал в Бишоптаун из небольшого города близ Брайтона. Я тогда, конечно же, отметила его великолепный внешний вид — мы его так и звали: Милашка Хьюитт — но была слишком влюблена в своего красавчика Роба, чтобы присмотреться к учителю повнимательнее. А потом появился Эйден…
Шесть лет назад я пребывала в полном раздрае. После смерти Эйдена я толком и не работала, ну разве что подрабатывала в супермаркете, и жила исключительно на те средства, которые остались в виде наследства от родителей, погибших в автокатастрофе. Тогда-то Джейк и разыскал меня, устроил на работу в школу, вытащил из этого тёмного болота и наглядно продемонстрировал, что жизнь отнюдь не кончена и всегда можно щёлкнуть выключателем и зажечь свет. Найдя его — точнее, когда он нашёл меня, — я осознала, что я вовсе не проклята, просто мне очень не повезло, — менее чем за четыре года потерять и сына, и родителей.
За всё, что у меня было, я была обязана Джейку.
На подъезде к дому я посмотрела на него, позволив глазам наслаждаться этим зрелищем столько, сколько им будет угодно. Несмотря на то что он был на десять лет старше меня, он всё ещё сохранял свою особенную привлекательность. Морщины и седина не играли особой роли, в то время как его манера одеваться в соответствии с классическим образом учителя — вельветовый пиджак, галстук с узором — восхищала меня. На нём такая одежда выглядела модно и сексуально, а вовсе не безвкусно и неряшливо, как на каком-нибудь школьном учителе географии в летах.
Он, наконец, заметил мой пристальный взгляд и изобразил вопросительную гримасу:
— Что такое?