Чувствовала себя использованной.
Пойманной в ловушку.
– Мэгги Мэй! Где ты? – послышался крик Брукса, и его голос нарушил замысел дьявола. Он оттолкнулся от меня и быстро побежал прочь.
Я встала, пошатываясь, и даже не потрудилась отряхнуться от грязи, веток и листьев, прилипших к платью. Я промокла. Вода с его одежды впиталась в мою, и я промокла. Собрав все силы, я побежала. Помчалась. Изо всех сил я бежала на голос Брукса. Чем громче звучал его голос, тем сильнее билось мое сердце.
– Господи, Мэгги! Я пришел в идиотском фиолетовом галстуке, потому что тебе очень не нравился тот, цвета хаки, а ты кинула меня! Не могу поверить!
Когда его спина попала в поле моего зрения, он пинал травинки и бубнил себе под нос.
Брукс.
Он повернулся ко мне лицом, и все его раздражение разом исчезло, сменившись сильным беспокойством. Подбегая к нему, я запуталась в собственных ногах, и он вытянул руки, подхватывая меня.
– Эй, Мэгги, что произошло?
Я открыла рот, чтобы ответить, но в голове звучало только шиканье дьявола, швырнувшего меня на землю, касавшегося моей кожи, прижимавшего палец к моим губам. Он прикасался губами к моему лбу, шептал на ухо. Он собирался убить меня.
Позади нас раздался шорох, и я, широко раскрыв глаза, подскочила на месте и крепко прижалась к Бруксу с поисках защиты.
– Мэгги, все нормально. Это просто белка. Что тебя так напугало? Что с тобой произошло?
Я не могла выдавить из себя ни слова. Пальцами крепко вцепившись в рубашку Брукса, я притянула его ближе. Он не задавал никаких вопросов, а просто крепко обнимал меня.
– Все в порядке, Мэгги. С тобой все в порядке.
Я зарыдала в его рубашку, а он просто крепче обнял меня.
Глава 4
Мэгги
Я моргнула.
Свет стал ярче, медсестра светила фонариком мне в глаза. В нос. В уши. В рот.
Я моргнула.
В папиных глазах стояли слезы, но не катились по щекам. Он стоял, прислонившись к стене, рука была сжата в кулак, кулак прижат ко рту, изо рта не вылетало ни слова.
Я моргнула.
Мама заплакала, когда медсестра упомянула САК. Не знаю, что это, но мама зарыдала. (Примеч.: САК – субарахноидальное кровоизлияние, геморрагический инсульт).
Я моргнула.
Медсестра обтерла мое тело. Губы, щеки, бедра и…
Я моргнула.
Она расчесала мне волосы. Из них повыпадали листья. Она обнаружила кровь. Папа тихо заплакал.
Я моргнула.
Она разрезала мое платье и встряхнула его. Посыпалась грязь. Мое платье было грязным. Я была грязной. Везде. Мой мак исчез. Куда подевался мой маковый цветок? Она подстригла мне ногти. Маникюр был испорчен. Ногти были сломаны. Я была сломана.
Я моргнула.
Уличные фонари мелькали красными и зелеными огнями. Расплывчатыми желтыми. Перед глазами стояло его лицо.
Я моргнула.
Когда мы приехали домой, Келвин и Шерил стояли на крыльце. Они ничего не сказали. Я тоже.
Я моргнула.
Мама с папой забрали меня в свою спальню, и я заплакала, содрогаясь всем телом и чувствуя себя грязной, сломленной, использованной. Испуганной. Очень сильно напуганной.
Ш-ш-ш-ш…
Ш-ш-ш-ш…
Медсестра это заметила? Заметила его вкус на моих губах? Заметила следы от прикосновения его кожи к моей? Заметила?..
Я моргнула.
Закрыла глаза.
Я не хотела чувствовать. Не хотела существовать. Не хотела больше моргать. Я держала глаза закрытыми. Мне не хотелось видеть, но я все-таки видела. Я видела его. Ощущала его. Чувствовала его вкус.
Все померкло.
Все превратилось в тень.
Все стало черным.
Глава 5
Мэгги
Мама продолжала расхаживать по их с папой спальне, заламывая руки. Я сидела на краю кровати, слушая стук ее высоких каблуков по паркетному полу. Кровать была такой мягкой, что складывалось ощущение, будто ты сидишь на куче из миллиона пушинок, и было практически невозможно не растворяться в их мягкости. К тому же, я очень устала, так что это была не самая удачная комбинация ощущений. Усилием воли я держала глаза открытыми, хотя в последнее время пребывать в состоянии сна было лучше, чем бодрствовать. Единственная проблема в том, что сны иногда превращались в кошмары, и в настоящее время меня преследовал один – где я тонула.
– За последние дни ты не произнесла ни слова, Мэгги Мэй, – отчитывала меня мама. – Ни единого слова. Нас с папой это пугает, – ее карамельного цвета волосы были рассыпаны по плечам, и она непрестанно заправляла их за уши. А если не это, то пальцами с безупречным маникюром проводила по предплечьям, расчесывая кожу. Она была охвачена беспокойством и ходила по комнате все быстрее и быстрее. Хотелось бы мне, чтобы папа был дома, а не на работе. Обычно у него получалось сдерживать ее панику.