Верховая езда – из «Национального бархата».
Посещение бала и драматичный побег с него – из «Золушки».
Оказаться одновременно в двух местах – после «Спеши любить».
В моем списке желаний были сотни пунктов, и иногда я задумывалась, смогу ли воплотить в жизнь хотя бы один.
– Это список того, о чем ты мечтаешь? – спросил он с пониманием.
Я кивнула.
– Знаешь, ведь для тебя все это реально исполнить.
Возможно.
Я сразу стерла слово.
Он написал: Несомненно.
Потом стер это слово, но оно отпечаталось в моем сознании. Мгновение мы сидели в полной тишине и оба смотрели на пустую доску.
– Какой ты себя видишь, когда станешь взрослой, Мэгги?
Я много думала об этом, задавая себе тот же самый вопрос. Кем я хочу быть? Кем я могу стать? Возможно, писателем. Я могла бы публиковать книги через интернет, и мне никогда не пришлось бы покидать свой дом. Или, может быть, художником, а папа и мама могли бы отвозить мои работы на выставку для продажи. Или, может быть…
Я взяла маркер и написала именно то, какой мне хотелось бы стать.
Счастливой.
Брукс тоже взял маркер и написал, каким бы сам хотел быть.
Счастливым.
Он стер наши слова и, вскочив с кровати, подошел к моему столу и начал рыться в куче ручек и карандашей. Найдя то, что хотел, он вернулся ко мне и начал снова писать на доске.
Когда-нибудь ты проснешься, Магнит, и, покинув свой дом, откроешь для себя мир. Когда-нибудь ты решишься увидеть его целиком, Мэгги Мэй, и в тот день, когда выйдешь наружу и сделаешь первый глоток воздуха, я хочу, чтобы ты отыскала меня. Несмотря ни на что, найди меня, потому что я хочу первым показать тебе этот мир. Я хочу помочь тебе реализовать твой список желаний. Хочу показать тебе весь этот безграничный мир целиком.
Именно так. Он для меня весь мир, но никогда об этом даже не узнает.
Обещаешь? – написала я.
Обещаю! – ответил он.
Я начала стирать слова, но, когда провела по ним рукой, исчезло только мое «Обещаешь?». Он улыбнулся и показал мне свой перманентный маркер.
– Он не стирается. Я хочу, чтобы ты сохранила доску в таком виде. Сохрани ее как мое обещание тебе. Завтра я принесу новую для нашего обычного общения.
Я раскрыла губы, словно в попытке заговорить, но слова не шли. Он понимающе улыбнулся.
– Всегда пожалуйста. А теперь музыка?
Я кивнула, мы оба улеглись на кровать, и он достал свой iPod. «Водопад» в исполнении The Fresh & Onlys.
– Послушай, как офигенно на протяжении песни усиливается звук электрогитары. Ощущение, что ты в центре того места, где соединяются ничто и все. Вслушайся и оцени, как виртуозен бас-гитарист. То, как широко он использует возможности грифа, это… – он вздохнул, хлопнув себя ладонью по груди, – бесценно.
Я едва ли что-то понимала из того, что он рассказывал, когда говорил о музыке, но мне нравилось его воодушевление.
– Брукс, – Келвин просунул голову в дверной проем и, приподняв брови, с нетерпением смотрел на своего лучшего друга. – У нас репетиция в пять. Поторапливайся. Нам нужно закончить демозапись, которую планировали отослать, – сказал он.
Брукс и Келвин были знаменитыми… ну, почти знаменитыми – тот тип знаменитостей, о которых знала только я. Они были солистами в их группе и усиленно готовились к выступлению в нашем гараже. Несмотря на то, что они не были раскручены, я знала, что в один прекрасный момент они добьются славы. Они были слишком хороши, чтобы их не заметили.
– Ты ведь пойдешь нас записывать, правда, Магнит? – спросил Брукс, поднимаясь с кровати. Выглядел он как никогда бодро.
Конечно, пойду.
Дотянувшись до видеокамеры, я взяла ее и встала на ноги. Другой рукой прихватила книгу. Никогда не пропускала репетиций их группы – это были самые яркие моменты моего дня. Я всегда записывала их, сидя в кухне. Несколько лет назад мама с папой по совету психотерапевта купили мне видеокамеру. Он сказал, что, возможно, я смогу открыться и заговорить перед объективом, или что-то в этом роде. В итоге, вместо того, чтобы часами пялиться на свою моргающую физиономию, я решила использовать камеру для съемок группы своего брата.
Перед тем, как спуститься вниз, я подошла к окну своей спальни и бросила взгляд через дорогу, на крыльцо миссис Бун – она привычно раскачивалась в своем плетеном кресле, а рядышком дремал Маффин. Ее губы шевелились, словно она беседовала с невидимым мужчиной, сидящим в неподвижном кресле рядом с ней. Ее Стэнли.