Папа уложил меня в кровать и вывел маму из комнаты.
Я моргнула.
Я чувствовала его. Ощущения были такими реальными. Он снова душил меня. Отбирал у меня воздух. Он вернулся. Это было на самом деле. Это было по-настоящему…
Я моргнула.
Покинув комнату, папа начал кричать на маму. Они только и делали, что кричали. В комнату вошли Келвин и Шерил.
Я моргнула.
Они оба забрались на кровать и обняли меня. Я дрожала всем телом, но они крепко держали меня в своих руках.
Я моргнула.
Шерил не переставала шептать мне, что со мной все хорошо. Келвин вторил ей, и я, уткнувшись лицом в одеяло, расплакалась. Меня сотрясали рыдания. Я чувствовала себя сломленной, потерянной. И напуганной.
Очень напуганной.
Ш-ш-ш-ш…
Ш-ш-ш-ш…
Почему мама так поступила? Почему она силой потащила меня? Почему дьявол сделал это? Почему он убил ту женщину? Почему он пытался убить меня?
Я моргнула.
Закрыла глаза.
Я не хотела чувствовать. Не хотела существовать. Не хотела больше моргать. Я крепче закрыла глаза. Мне не хотелось видеть, но я все-таки видела. Я видела его. Ощущала его. Чувствовала его вкус. А еще я видела маму.
Я видела ее. Чувствовала ее. Любила. И ненавидела.
Почему она сделала мне больно? Почему лишила меня всего, что я люблю?
Все померкло.
Все превратилось в тень.
Чернота снова вернулась.
Глава 22
Мэгги
– Ты в порядке сегодня, Магнит? – спросил Брукс, стоя в дверях моей комнаты. Всю неделю его даже на порог не пускали, но, как я полагаю, пока мамы не было, папа разрешил ему приходить.
По просьбе папы мама уехала на несколько дней погостить к своей сестре. Я была счастлива ее отсутствию.
При виде Брукса, прислонившегося к дверному косяку, мое сердце едва не разрывалось. Как это возможно? Разве можно скучать по тому, кто находится всего в шаге от тебя?
Он не спрашивал разрешения войти, как делал обычно. Брукс просто стоял, засунув руки в карманы.
– Утром мы улетаем. Летим на встречу с продюсером. Разговор пойдет о нашем будущем, – он улыбнулся, но улыбка получилась какой-то печальной. Это огорчило меня больше, чем я предполагала. Музыка была его мечтой, и мечта эта начинала сбываться. Но, несмотря на это, он выглядел грустным.
Я так горжусь тобой.
Он усмехнулся и, опустив взгляд, шмыгнул носом.
– Что происходит, Мэгги Мэй? В твоей голове?
Я не знаю.
Он шагнул в мою спальню.
– Ты любишь меня?
Да.
– Но ты не хочешь быть со мной?
Я не решалась написать, потому что знала: мои слова приведут его в еще большее замешательство. Я не могу быть с Бруксом, особенно сейчас. Его мечты наконец-то начали сбываться, и последнее, что ему сейчас нужно, – лишиться этой возможности из-за меня и моих проблем. Как мы можем продолжать встречаться, когда между моими родителями полный разлад? Как сможем мы любить друг друга, когда он будет находиться почти на другом конце страны? И как бы ненавистно это ни было признавать, но мама была права. Брукс достоин большего, чем я. Он заслуживает того, чтобы его любили вслух. А моя любовь – это всего лишь шепот ветра, который, очевидно, слышать может только он.
Брукс прочистил горло. Мое промедление с ответом было для него равносильно всем тем словам, которые он боялся услышать.
– Ты любишь меня? – спросил он снова.
Да.
На секунду он отвернулся и вытер глаза. Повернувшись ко мне, он напряженно улыбнулся и подошел ближе.
– Можно взять тебя за руки?
Я протянула к нему руки, и, когда он переплел свои пальцы с моими, почувствовала это – я дома. Стены и крыша – это еще не дом. Дом там, где живет вот такая любовь, согревающая своим теплом. Дом для меня – это Брукс.
Мне потребовалось собрать все внутренние силы, чтобы не расплакаться.
– Знаешь, как бывает, когда ты открываешь для себя новую песню? Вроде думаешь: ничего особенного, ведь ты слышал много новых песен, и это будет похожа на все остальные. Но стоит услышать вступление, и оно, словно реактивный снаряд, пронзает тебя, пробирая до самых костей. А когда начинает звучать голос, ты уже все понимаешь. Просто знаешь. Знаешь, что эта песня изменит тебя навсегда. И уже больше не представляешь своей жизни без этих ритмов, без этих стихов, аккордов. А когда песня заканчивается, ты воспроизводишь ее снова, и с каждым разом она кажется тебе лучше, чем раньше. Разве это возможно? Как могут одни и те же слова с каждым разом становиться все более значимыми для тебя? Ты проигрываешь ее снова и снова, пока она не проникает в тебя, не проходит через все тело и не превращается в источник биения твоего сердца.
Наши сплетенные вместе руки дрожали. Мы шагнули навстречу друг к другу, и Брукс прижался своим лбом к моему.