– Как ты? – спросил я еще раз.
Она ничего не ответила.
– Ты сегодня в порядке, Мэгги Мэй? – прошептал я.
Ее тело напряглось, и она пожала плечами. Мэгги была все так же, как и прежде, красива. Но теперь эта красота стала волнующей, завораживающей. Такая красота рождает в человеке желание плакать и смеяться одновременно. Я шагнул вперед, желая прикоснуться ладонью к ее руке, чтобы вспомнить ощущение ее кожи, но стоило мне пошевелиться, как она отступила.
– Прости, – пробормотал я, – я оставлю тебя.
Мэгги нахмурилась. Совсем забыл, что ее хмурый вид может быть более потрясающим, чем улыбка. Я пошел мимо нее, наши руки соприкоснулись, и я почувствовал, как она дрожит. Или, может, это я дрожал. Трудно было определить, кто из нас. Почти уже выйдя из комнаты, я вдруг остановился.
– Я скучал по тебе, – вырвалось у меня то ли обиженно, то ли искренне, то ли смущенно. – Сам не знаю почему, но я скучал по тебе. Ведь много лет назад ты ясно дала понять, что хочешь, чтобы я уехал в Лос-Анджелес. Я и сейчас скучаю по тебе, хотя снова не понимаю почему, ведь ты здесь, рядом. Ты стоишь всего в шаге от меня, но у меня такое чувство, что нас разделяет гигантская стена. Как я вообще могу скучать по тебе, когда ты так чертовски близко?
Мэгги повернулась ко мне спиной, и я наблюдал за тем, как она наклонилась и положила книгу на пол. А потом, медленно выпрямившись, она повернулась и прыгнула в мои объятия. Прыгнула в буквальном смысле слова. Мэгги прямо-таки подлетела ко мне, и я подхватил ее, крепко обняв руками.
Боже.
Как же хорошо.
Так здорово ощущать ее в своих руках. Прижимать к себе. Вдыхать запах ее волос – неизменный цветочный мед. Чувствовать ее губы, когда она целует мое плечо. Обнимать ее.
Моя Мэгги Мэй.
– Не отпускай, – прошептал я ей в волосы. – Пожалуйста, не отпускай меня.
Она обхватила меня крепче.
В ту ночь мы лежали на ее кровати, слушая музыку с ее телефона – каждый с одним наушником – и было удивительно, насколько естественным ощущалось находиться вместе с ней в ее комнате. Говорят, что время меняет людей, и это правда. Мы были уже не теми, что раньше, но каким-то образом изменились оба, вместе. Даже разделенные сотнями километров между нами. Но в эту ночь мне больше нравилось то, что осталось неизменным. Мне нравилось, что любимые для меня моменты остались прежними. Повернув голову к Мэгги, я спросил:
– Почему ты не присылала мне книги обратно?
Она приподнялась на локте, прищурилась и с несколько смущенным видом потянулась к доске, а я терпеливо ждал какого-то ответа.
Саша.
– При чем здесь она? – спросил я.
После письма, в котором ты впервые рассказал мне о ней, я поняла, что должна перестать отвечать тебе.
– Потому что это причиняло тебе боль?
Мэгги покачала головой.
Потому что это причиняло бы боль ей – видеть, как тебе приходят письма от другой девушки.
Она в своем репертуаре – самая заботливая женщина в мире.
– Мы расстались, – сказал я.
Мэгги бросила на меня вопросительный взгляд, и я почесал свой заросший подбородок.
– Ну, полагаю, это она со мной рассталась. Саша сказала, что ей ненавистно быть третьей в моей жизни.
Третьей?
– Музыка и… ну… – я печально улыбнулся ей, и она ответила мне тем же. Музыка и ты. – Понимаешь, это несправедливо, потому что каждый раз, когда я пытался жить дальше и двигаться вперед, твоя любовь продолжала тянуть меня обратно.
Она передвинулась ко мне и прижалась губами к моим губам. Начав целоваться, мы уже не собирались останавливаться. Это было самое лучшее, что я сделал за последние десять лет – вернулся к ее любви.
В ту ночь мы уснули в объятиях друг друга, и каждый раз, просыпаясь, я притягивал ее ближе к себе. Я не мог даже думать о том, чтобы снова потерять ее. И прежде чем отправиться в тур, мне нужно было, чтобы она знала – я вернусь домой, к ней. Мне нужно, чтобы она знала – у нас все получится, несмотря ни на что.
Мне нужно было, чтобы Мэгги знала – она была и всегда будет моей самой большой мечтой.
Глава 27
Мэгги
Когда я проснулась, Брукс уже ушел, но рядом стояла моя доска, на которой был написан текст.
Уехал сидеть с миссис Бун. Вернусь вечером. Я люблю тебя.
Я потянулась стереть написанное с доски, но слова стерлись все, кроме последних трех. Я совсем не возражала.
– Итак, по слухам, миссис Бун пришла в себя примерно полчаса назад, – сказал Келвин, входя в мою спальню.
Мои глаза округлились, и я, протирая их от остатков сна, вскочила с постели.