– Мэгги.
– Брукс.
Когда я произнесла его имя, он закрыл глаза и попросил:
– Еще.
– Брукс, – прошептала я.
Он открыл глаза, и я, приблизившись, прижала ладони к его груди.
– Брукс… пожалуйста, не делай этого. Не отталкивай меня. Я хочу помочь, но каждый день ты отгораживаешься от меня своим гневом, своей болью. Я больше не могу этого терпеть. Не могу продолжать быть твоей грушей для битья. Не делай этого с собой, – умоляла я. – Не позволяй себе утонуть. Это очень тяжело, мне ли не знать? Я утонула много лет назад. Ты закрылся здесь и каждую секунду убиваешь сам себя, словно ты один. Но ты не один, – я взяла его руки и прижала их к своей груди, где билось сердце. – Я здесь. Я здесь для тебя. Но ты должен перестать отталкивать меня своими словами. Ты должен перестать вести себя так, словно в этой ситуации я тебе враг, – я отпустила его руки, а он все продолжал смотреть на меня, стоя, как парализованный. Возможно, такой эффект на него произвел мой голос? Или мои слова?
– Это будет нелегко. Это будет очень трудно. Я не собираюсь сдаваться, но ты не должен так относиться ко мне, Брукс. У тебя не получится стать тем, кем ты не являешься по своей сути. Ты не чудовище. Ты его полная противоположность. Ты нежный, добрый, веселый. Ты – мой лучший друг, и прекрасно об этом знаешь. Поэтому я не уйду отсюда, пока ты не обретешь все заново, – сказала я.
– Обрету что?
Я нежно поцеловала его в щеку и прошептала:
– Свой голос.
Глава 37
Брукс
Ты обещал.
Ее голос. Первые слова Мэгги за долгие годы. И они были вызваны ее разочарованием во мне. Правда, стоявшая за этими словами, всю ночь не давала мне покоя. А еще звук ее голоса. Мне было ненавистно, что ее голос проснулся от боли и злобы. Мне было ненавистно, что это я довел ее до такого состояния.
– Мэгги, – прошептал я около пяти утра и легонько потряс ее, спящую, за плечо. – Мэгги, проснись.
Она пошевелилась, зевнула, потерла сонные глаза и удивленно приподняла брови.
– Знаю, что еще очень рано, но можно я кое-что тебе покажу?
Она кивнула, и я подумал: а не померещился ли мне ее голос сегодня ночью? Мэгги выбралась из постели, и я повел ее к задней двери коттеджа, а оттуда на причал. Я опустился на дощатый настил, и она присела рядом. Склонив голову и прищурив глаза, Мэгги недоуменно взглянула на меня.
– Пункт шестьдесят седьмой в твоем списке желаний. Увидеть восход или закат солнца над водой.
Легкий вздох сорвался с ее губ, и Мэгги подняла взгляд к темному небу, которое медленно начинало просыпаться.
– Ты по ночам ворочаешься и беспокойно мечешься во сне, – сказала она.
– Да. Знаю.
– Ты тоже просыпаешься в холодном поту? Иногда кажется, будто ты тонешь в воде. И, хотя точно знаешь, что это не так, все равно чудится, что ты снова там?
Я коротко кивнул.
– Да, да. Именно так. Трудно описать словами, что творится в моей голове. Все убеждали меня, что я быстро восстановлюсь, но воспоминания, голоса в моей голове…
– Они настоящие. Голоса. Вспышки. Страхи. Все это реально, Брукс. И как бы ты ни пытался описать это людям, ни разу не переживавшим подобного, они никогда не поймут. То, что с тобой произошло, должно было быть действительно ужасным. Я знаю, как извивается и мечется тело по ночам. Мне известно, что значит просыпаться в холодном поту. Мне знакомы эти ощущения: и это происходит постоянно, каждый день, каждую секунду.
Я опустил голову.
– С тобой такое с десяти лет?
– Да. И именно поэтому я не могу оставить тебя. Мне известно, как страшно начинать все сначала.
– Сейчас я чувствую себя таким идиотом из-за своего поведения… Я эгоист. Ты сталкивалась с этим всю свою жизнь, но никогда не была равнодушной по отношению к другим. Ты никогда ни от кого не отворачивалась. Я так по-свински с тобой поступил, Мэгги. Прости меня.
Она пожала плечами.
– Каждый человек справляется со своей болью по-своему. Я реагировала на свои проблемы по-другому, но это вовсе не значит, что ты должен был реагировать так же. То, что случилось с тобой, нанесло серьезную травму, и я прекрасно понимаю, почему после случившегося ты избегаешь музыки. Ты чувствуешь себя обманутым, ведь единственное, что ты любил, теперь стало недоступным. Но это все придет, Брукс. Ты найдешь свой путь.
– На днях я взял в руки гитару. Она просто стояла в углу комнаты, и я по привычке поднял ее, а потом вспомнил, что не могу играть. Но вместо того, чтобы расстроиться, я просто взбесился. А потом напился, чтобы заглушить боль. Но опьянение прошло, а боль осталась.
– Это будет больно, Брукс. Больно, тяжело и невероятно мучительно. Боль не утихает так долго, что иногда кажется, будто она никогда не исчезнет. Хотя… от этой боли есть своя польза.