– Помнишь наш разговор о том, как твой отец творил добро?
– Да, сэр.
– Он сам всегда так думал, даже когда его действия приносили вред или имели корыстный характер. Каким же образом он определял правоту или неправедность содеянного в различных обстоятельствах?
– Он побуждал меня верить в справедливость содеянного.
– И ты понимаешь его принципы?
– Понять-то нетрудно. Трудно их осуществить.
– Моя вера и весь мой опыт подсказывают мне, что путь, выбранный Уиллом, не идеален.
– Для этого у вас есть Бог.
– Я долго и настойчиво молился Богу, всего несколько часов назад, потому что сегодня утром я кое-что узнал, Джо. Ужасные вещи о добропорядочных людях. И понял, что должен что-нибудь сделать. Я не знал, что именно. И обратился с молитвами к Богу. Долго молился. Молился и вопрошал его.
– И он вам что-нибудь ответил?
– Да. Он сказал: "Преподобный Дэниэл, сделай все по совести, наставь Джо Трону на путь истинный".
– Мы собираемся всех их арестовать, сэр.
Лицо Дэниэла стало пепельно-серым, а голос монотонным.
– Понимаю. И буду признателен тебе, если ты не внесешь мое имя в этот список как можно дольше.
– Но вы присутствовали там и беседовали с астрологом.
Он снова порозовел и отвел взгляд.
– Да, и не только с астрологом. Но ничего особенного о том вечере я не припоминаю.
– Вас могут вызвать, преподобный. Так решил окружной прокурор.
Дэниэл встал:
– Ну, если вызовут, я отвечу на все вопросы. В своей жизни я всегда старался придерживаться этого правила.
Он бросил быстрый взгляд в окно, потом вздохнул и обернулся ко мне. Его голос теперь стал мягким, а глаза увлажнились.
– Джо, позволь мне тебя попросить кое-что сделать, как представителя этого безрадостного и неприятного ведомства. Пусть все идет своим чередом. Ты продолжаешь дело Уилла? Так учись у него. Используй свои знания во имя добра. Ты можешь сделать столько добрых дел, Джо, если будешь действовать в этом мире как человек среди людей. Уилл так и поступал. Попробуй извлечь из жертвенной смерти Уилла что-нибудь доброе для себя самого. Для своей семьи. Для друзей. Он сказал бы тебе то же самое. Могу поклясться.
– Я не позволю убийцам уйти от ответа.
– Ты хочешь во что бы то ни стало их наказать? Так накажи их как человек. Не предавай их в руки правосудия. Закон не оставляет после себя ничего, кроме собственного самоутверждения, добавляя к печали новую печаль, к одной трагедии – другую. Так было в случае Уилла.
– Вы сейчас напоминаете мне библейского Люцифера.
– Еще никто так не оскорблял меня! Никогда!
– Мне представляется такое сравнение удачным, сэр. Кроме того, уже поздно спорить на эту тему. Многим известно то же, что и мне.
Дэниэл взглянул на меня и обхватил руками за плечи. Я чувствовал, как отчаянно трясутся его пальцы.
– Джо, это самое важное решение в твоей короткой жизни. Все, что за этим последует, будет от него зависеть. Не только для тебя лично, но для многих людей. Если ты все-таки передумаешь, позвони мне. У меня есть некоторые идеи, как восстановить справедливость и обеспечить победу добра, как всем нам стать мудрее и извлечь пользу из этой трагедии. И как сохранить имя Уилла и честь его семьи в чистоте. Я уполномочен сделать такое заявление от имени тех, кто может все это осуществить. Мистер Миллбро, в частности, собирается изменить свои показания. А другие готовы поделиться с тобой своими богатствами и властью.
– Скажите им, пусть проваливают к черту со своими предложениями, сэр.
– Никогда раньше не слышал от тебя таких грубых слов!
– Я вам признателен за предупреждение, преподобный, и за бесплатную поездку на Святую землю.
Джун разрешила мне посидеть в режиссерской будке и посмотреть ее ток-шоу "Воистину живой". У меня было такое же тревожное состояние, как и в вечер накануне гибели Уилла. Я словно чувствовал направленные на себя стволы пистолетов, а мрак радиостудии казался мне зловещим.
Но Джун выглядела блестяще и раскованно, беседуя с учителем седьмых классов, которого два года назад один из его учеников ранил выстрелом в голову. Учитель всепрощающе и очень по-доброму отзывался о парне, который в него выстрелил. За два года учитель потратил много сил, чтобы дружески помочь подростку выйти из тупика. Он рассказал, что парень очень изменился и сейчас растет, как прекрасное дерево, пересаженное с плохой почвы на хорошую. Мне подумалось, что этот учитель находится ближе к Богу, чем я, но стало приятно от мысли, что в мире есть такие люди, тем более работающие с молодежью.
Когда рабочий день Джун подошел к концу, я взял ее за руку и быстро повел к машине. Нас окутывала плотная летняя жара, воздух был грязным и удушливым. Боковым зрением я контролировал ограждения и мусорные баки рядом с корпусами и на автостоянках.
На соседнюю стоянку лихо въехал и припарковался черный "мерседес" с затемненными стеклами.
– С тобой все в порядке, Джо? – спросила Джун.
– Я просто наблюдаю.
Из "мерседеса" вышла женщина, открыла заднюю дверцу и отстегнула сидевшего на заднем сиденье ребенка.
– Что-нибудь случилось?
– Пожалуйста, садись в свою машину. Включи двигатель и кондиционер.
Джун удивленно посмотрела на меня, но сделала все, как я велел. Я сел на пассажирское сиденье рядом с ней и сразу ощутил теплые струи воздуха из кондиционера.
– Поговори со мной, Джо, – попросила Джун.
– Я заказал для тебя номер в гостинице. Прекрасное место, недалеко от пляжа в Лагуна-Бич. Мне будет спокойнее, если ты поживешь там пару дней. О наших отношениях уже стало известно другим. В ближайшее время ожидаются важные события, и я не хочу, чтобы тебя втянули в них.
– Черт возьми, Джо, ты говоришь серьезно?
– Абсолютно.
– А ты не собираешься пожить там со мной?
– Нет.
Джун внимательно взглянула на меня. Я видел, как воздух из кондиционера шевелит ее черные локоны и как повлажнели ее виски. Глаза у нее потемнели. Я наклонился, чтобы поцеловать ее, но она отвернулась.
– Выходит, мне угрожает опасность?
– Не думаю. Просто на всякий случай я решил позаботиться о тебе.
Джун взяла меня за здоровое ухо. Кондиционер уже охладил воздух в салоне, и я почувствовал, как пот пощипывает кожу.
– Но, похоже, ты сильно встревожен, если решил снять для меня номер в гостинице.
– Всего на два дня.
Я продолжал наблюдение за автостоянкой, машинами и тротуаром, ощущая себя одним большим глазом с двумя ушами. Я четко контролировал готовность своих рук и пистолетов, местоположение дверной ручки и даже время, необходимое для того, чтобы пригнуть Джун к полу.
– Это было самым приятным из всего, что для меня когда-либо делали мужчины. Я имею в виду твое неожиданное появление на нашем первом свидании с цветами, кофе, шоколадом и созвездием рубинов.
– Джун, пойми, я хочу уберечь тебя от неприятностей.
– Понимаю. Но мне надо заехать домой и кое-что забрать.
– Хорошо, я поеду с тобой.
Вздохнув, Джун покачала головой, потом решительно взяла меня за подбородок, повернула лицом к себе и наградила крепким поцелуем, который длился, судя по часам в машине, одну минуту и сорок две секунды.
– Этот чертов кондиционер не может охладить меня, когда рядом ты, Джо.
– Должно быть, фреон испарился.
Джун округлила от удивления глаза, а я еще раз внимательно осмотрел стоянку и прилегающие улицы, затем плотно закрыл дверь, и мы тронулись в путь.
Проводив Джун до квартиры, я убедился, что все двери и окна закрыты, и вернулся в машину. Ничего подозрительного вокруг я не заметил. Тогда я снова поднялся по лестнице, и мы с Джун занялись любовью – перед тем как она укладывала свои вещи, во время сборов и после. Мое сердце колотилось так сильно, что его стук отдавался в каждой клеточке моего тела. Я слышал, как бьется сердце Джун. Мы с ней были единым целым. Я шепнул ей на ухо, что кончил уже от двадцати до тридцати раз и сбился со счета где-то на восемнадцати, когда Джун внезапно вскрикнула и впилась пальцами мне в затылок так, что я вынужден был прикусить зубами ее волосы, чтобы самому не завизжать.