Впрочем, я могла бы назвать и третью причину, менее трагическую. Школьный уборщик закрутил роман с ученицей. Ну, как звучит? Весь город будет на ушах. У Вика и без меня в жизни хватает проблем. Такие пересуды и сплетни ему ни к чему. Он потеряет работу, на него будут косо смотреть. Да и с чего я вообще строю какие-то планы?
Пока между нами ничего нет, кроме симпатии, и будет лучше, если так всё и останется. И то, что он начинает нравиться мне – по-настоящему нравиться, – только моя проблема.
Мы с Дафной оставили свои вещи на берегу, под большим сухим карагачом. Вик пересчитал нас и повёл за собой к двум крепким лодкам. Накануне их вытащили на сырой от ночного дождика берег и накрыли брезентом в случае непогоды. Вик поторапливал нас и следил, чтобы никто не отстал. Кто-то позади шутливо напевал песенку «Папаша лис». Так мы успели его окрестить. На солнце Виктор Крейн зарыжел, без школьной нервотрёпки отъелся и выглядел сытым и гладким. Небольшие миндалевидные глаза казались по-лисьи узкими, в тёмных волосах то и дело полыхало рыжим под солнышком Нью-Джерси, и относился он к нам, чисто как лис к лисятам. Возился с каждым и не оставлял без своего внимания. Он обернулся и с прищуром поглядел на парней, но глаза его улыбались. Бен и Джонни голосили на весь пляж:
Пляж выглядел заброшенным. Может быть, когда-то давно лагерь блистал, но это время явно прошло. Старый пирс выглядел хлипким, Вик велел даже носу туда не казать, а берег зарос высокой травой. Сплавать на лодках решили шестеро ребят. Вик проследил, чтобы все были в спасжилетах, дал инструкции, назначил гребцов и отправил в плавание.
– Кто-нибудь хочет в волейбол? – тем временем Джонни подкинул мяч в руке.
Парни сразу оживились.
– Мистер Крейн. Эй! Мистер Крейн! – Джек Стёрджесс подбежал к нему и тронул за плечо. – Можно мы сыграем?
– Конечно. – Вик потёр бровь и вздохнул. – Только сетку натяните.
– Справимся!
– А где она?
– Взял с собой, Бенни?
Вик присел на топляк, внимательно наблюдая за нами и не вмешиваясь. Параллельно он следил за теми, кто плавал на лодках. Мы с Дафной, Джесс, Рейчел Стю и Норма Бэзил сколотили команду против мальчишек. Пять на пять, стенка на стенку. Я сняла толстовку и повязала её на талию, Дафна заняла место доигровщика. Я всегда была неплохим связующим, и у меня получались хорошие подачи, так что встала связующим и здесь.
Джек из-за сетки сложил руки рупором и крикнул:
– Девчонки, лучше позагорайте! Боимся вас покалечить!
– Если покалечите кого-то из них, – спокойно откликнулся Крейн, – я покалечу кого-то из вас.
Мы грохнули со смеху. Подружки Норма и Рейчел сняли свои кофты и остались в коротких спортивных топах. Высокая Норма была диагональным игроком, а Рейчел – центральным блокирующим. Обе должны были играть в темпе, чтобы мы не ударили в грязь лицом перед командой парней. Джесс заняла единственное нейтральное место – место либеро, нужное для подстраховки во время подач. Парни тоже распределили игроков. Я улыбнулась Стиву. Он был центральным и ухмыльнулся мне в ответ. Вик громко сказал:
– Играем на три раунда. Готовы?
Мы напряжённо следили друг за другом. Джонни Палмер легонько ковырял носком кроссовка песок. Бен разминал плечо. Стив глядел на меня не отрываясь, и мне почудилось, что этот взгляд в упор неприятно знаком. Он подмигнул мне и крикнул:
– Если выиграем, пойдёшь со мной на свидание, Лесли?
Парни засвистели, загомонили.
– Вот ещё! – возмутилась я.
– Двойное свидание! – заявил Бен. – Давайте, девчонки!
– Соглашайся, Лесли!
Вопреки моим ожиданиям, Джонни не голосил. Он внимательно смотрел на одного человека – того, кто сидел за сеткой и наблюдал за нами, и я тоже осторожно взглянула на Вика и остолбенела. Он исподлобья смотрел на Стива, взглядом тяжёлым, пристальным и недобрым. Он резко встал с топляка, и все сразу смолкли.
– Начали! – скомандовал он. И больше не проронил ни слова за всю игру.
Джонни и Бен, закинув друг другу на плечи руки, голосили песню, возвращаясь в лагерь. Вик ничего им не сказал, хотя «Папаша Лис» исполнялся в его честь. Не нужно быть умником, чтобы понять: мы проиграли, парни выиграли. Стив с гордо поднятым подбородком шёл между мной и Дафной. Дафна разве что не кипела от злости: она считала, парни мухлевали, а мы не выкладывались на все сто.