Это немного придало мне энтузиазма и мотивации убраться отсюда. Я взяла с полки выцветшие голубые джинсы свободного кроя, чёрный свитер и куртку, подбитую полотном. Мисс Бишоп дала мне два адреса. Ровным, убористым почерком она записала на листке бумаги самый первый:
Селена Каллиген, Оук-стрит, 13, +1–302–856–9048
А на обратной стороне – второй. Я выбежала из комнаты, простучав кроссовками по ступенькам, и махнула маме рукой:
– Пока, я по делам.
– Какие могут быть дела в пятницу, кроме школы? – возмутилась она и зажала трубку рукой. – Погоди, Присцилла. Эй, мисс Клайд! Подожди-ка. Не хочешь ли отчитаться, куда и зачем идёшь? Я никуда тебя не отпускала. Дафна, кстати, сегодня тоже отсиживается дома.
Я дала по тормозам и вернулась. Скроив кислую физиономию, облокотилась о кухонный стол и помахала листочком, зажатым между указательным и средним пальцами:
– Меня освободили от уроков для школьного поручения. – Я не стала уточнять, какого именно.
– О, – протянула она. – Значит, ты сегодня будешь дома раньше обычного? Хорошо.
– Угу. Кстати. Ты не знаешь… – я сверилась с листком, – кто такая Селена Каллиген?
– Зачем она тебе?
Пришлось врать, потому что иначе было нельзя. Мама может быть невыносимой.
– Директор просил занести ей цветы в честь… э-э-э…
– Директор? Ей? – Мама усмехнулась. – Хотела бы я знать, в честь чего сейчас одаривают букетами таких женщин, как она.
– Таких – это каких?
Мама неодобрительно поджала губы.
– Неблагонадёжных, – со вкусом сказала она и продолжила: – Я бы не хотела, чтобы ты имела с ней какие-то дела.
– Я только отнесу цветы. Просто школьное поручение.
Мама будто меня не слушала.
– Она реставратор. Может, директору, конечно, что-то нужно от неё, но она мне совершенно не нравится. Трое мужей, трижды вдова, бездетная. Очень заносчивая персона. И делает вид, что лучше всех нас.
Мама снова прислонила к уху телефонную трубку и напоследок бросила:
– Не выключай телефон. Отвечай на все звонки. И, если не вернёшься через полтора часа домой, пеняй на себя. Ты слышала, что убили мистера Пайнса? Так что я не шучу, Лесли, имей это в виду.
Трое мужей. Трижды вдова. Бездетная. Если мисс Бишоп не ошиблась, Селена Каллиген – мать Виктора. Неужели об этом никто не знает или мама что-то напутала? И если он её сын, почему у них разные фамилии? Его бабушка тоже Каллиген. Значит, его отец был Крейном? Где он сейчас?
За две недели Скарборо оделся по-осеннему, в золото и багрянец. Я шла через Ленточную улицу к тринадцатому дому на Оук-стрит, сверяясь с картой на смартфоне. По дороге под дубами и каштанами проезжали редкие машины, иногда попадались люди. Я уходила всё дальше от дома, в новый квартал, где никогда не была и никого не знала. Ленточная улица выглядела благополучной, с прекрасными чистенькими домами прекрасных чистеньких жителей. Район более чем благополучный. По иронии, примыкавшая к этой улице тупиковая Оук-стрит была абсолютной противоположностью.
Здесь стояли старые добротные дома. Когда-то они были тоже благополучными, но их время прошло. Каждому здесь нужен был ремонт, у каждого была беда с палисадником или с заросшим газоном. Тем не менее они были как прихорашивающаяся женщина за пятьдесят в добротном и дорогом, но уже старом и немодном пальто. Да, когда-то у здешних жильцов были деньги. И теперь, верно, они кончились.
Неподалёку темнел лес. Он врастал в Оук-стрит и отвоёвывал себе фут за футом, а Оук-стрит храбро пытался укротить липы, ясени и дубы невысокими ограждениями, покосившимися из-за могучих древесных стволов и корней. Дубов было много. Улица полностью оправдывала своё название. Я дошла до самого конца, где стоял уже давно требующий новой покраски и некогда белый дом с серой черепичной крышей, такими же дверью и оконными ставнями. Он был небольшим и, пожалуй, самым неряшливым здесь. На широкой террасе с подкосившимся деревянными столбом было пусто, остальные были облезлыми. Вся терраса была завешана ловцами снов и другими талисманами из перьев, камней и костей. Их было так много, что они выглядели стаей разнопёрых неряшливых птиц, недобро повисших в воздухе.
Никакого ограждения именно здесь не было в помине, только старый облезлый заборчик и начинающийся лесной массив на заднем дворике. Я прошла по дорожке и подметила, что газон никто не стриг, а двор и дом выглядят заброшенными. Словно хозяевам всё равно, как они выглядят, и они всё делали спустя рукава.