– Это было бы неплохо… – начала Эстер.
– Да, конечно, – перебил ее доктор. – Мне нужно посмотреть своего пациента, мисс Лэттерли. Похоже, в его состоянии может произойти поворот к худшему. Вероятно, появится необходимость в снотворном, чтобы он не навредил себе в смятении рассудка…
Эстер коснулась руки Уэйда.
– Но он боится спать, доктор! Потому что когда спит…
– Мисс Лэттерли, мне очень хорошо известно, что вы принимаете его интересы близко к сердцу.
Говорил он спокойно, почти мягко, но в голосе безошибочно угадывался металл.
– У него тяжелейшие травмы, гораздо более серьезные, чем вы думаете. Я не могу рисковать; если он снова придет в возбуждение, вполне вероятно, раны откроются. Результат может быть фатальным. – Уэйд очень серьезно посмотрел на Эстер. – Это не тот тип насильственных действий, с которым вы или я привыкли иметь дело. Мы знаем войну и ее героев, знаем, что она, видит Бог, достаточно ужасна. Здесь же мы столкнулись с испытанием иного рода. Мы должны защитить пациента от него самого – по крайней мере, на некоторое время. Через несколько недель ему, возможно, станет лучше… мы можем только надеяться.
Эстер оставалось лишь молча согласиться.
– Спасибо. – Лицо доктора смягчилось. – Уверен, мы отлично поработаем вместе. У нас много общего – мы оба прошли испытание на выносливость и рассудительность. – Он снова коротко улыбнулся – во взгляде читались боль и неуверенность – и стал подниматься по лестнице.
Эстер и Сильвестра ждали в комнате отдыха. Они сидели по разные стороны камина, напряженные, с прямыми спинами, и обменивались время от времени принужденными отрывистыми фразами.
– Я знакома с Корриденом Уэйдом уже много лет, – неожиданно сказала Сильвестра. – Для моего мужа он был превосходным другом. Лейтон полностью ему доверял. Он сделает для Риса все возможное.
– Конечно. Я слышала о нем. У него прекрасная репутация. Очень высокая.
– Вот как? Да. Да, конечно, так и есть.
Шли минуты. В камине прогорел уголь. Ни одна из них не позвонила в колокольчик, чтобы горничная добавила еще.
– Его сестра… Эглантина, она моя близкая подруга.
– Да. Он мне говорил. Сказал, что она, наверное, скоро заглянет.
– Надеюсь. Он так сказал?
– Да.
– А вы разве… не должны быть с ним?
– Нет. Он сказал, что лучше пойдет один. Меньше беспокойства.
– Вот как?
– Я не знаю.
Снова потянулись минуты. Эстер решила сама развести огонь.
Вернулся Корриден Уэйд; лицо его было мрачно.
– Как он? – спросила Сильвестра напряженным, высоким от волнения голосом и, сама того не замечая, вскочила на ноги.
– Он очень болен, моя дорогая, – тихо ответил врач. – Но я надеюсь, что поправится. Он должен отдыхать как можно больше. Ему нечего сказать полиции. Нельзя изводить его, как сегодня. Всякое напоминание о виденных и пережитых им ужасных событиях значительно ухудшает его состояние. Оно даже может вызвать острый рецидив. И удивляться этому не приходится.
Доктор взглянул на Эстер.
– Мы обязаны защитить его, мисс Лэттерли. Я верю, что вы с этим справитесь! Оставляю вам порошки, будете давать их ему с теплым молоком или мясным бульоном – как понравится; они позволяют спать крепко и без сновидений. – Доктор нахмурился. – Я вынужден настаивать, чтобы вы никогда не говорили с ним о выпавших на его долю испытаниях или намекали на них каким-то способом. Он не может вспоминать о них без сильнейшего потрясения. Это естественно для любого приличного и впечатлительного молодого человека. Мне представляется, что вы или я чувствовали бы то же самое.
Эстер не сомневалась, что сказанное доктором – правда. Она слишком ясно видела все это сама.
– Конечно. Благодарю вас. Буду только рада, если ему станет легче и он сможет отдыхать без помех.
Доктор улыбнулся. Его симпатичное лицо так и лучилось теплом.
– Я в этом уверен, мисс Лэттерли. Рису повезло, что у него есть вы. Я продолжу свои ежедневные визиты к вам, но не стесняйтесь посылать за мной, когда понадоблюсь. – Он повернулся к Сильвестре. – Думаю, Эглантина завтра зайдет. Могу я сообщить сестре, что вы ее примете?
Миссис Дафф наконец расслабилась, губы ее дрогнули в слабой улыбке.
– Сообщите, пожалуйста. Благодарю вас, Корриден. Не представляю, как бы мы жили без вашей доброты и вашего таланта.
Уэйд слегка сконфузился.
– Мне бы хотелось… чтобы в них не было нужды. Все это так… прискорбно… весьма прискорбно. – Он вскинул голову. – Завтра я приду опять, моя дорогая, а до тех пор держитесь. Мы сделаем все, что можем, – мисс Лэттерли и я.