— Гораздо хуже узнать об этом из газет!
Он грустно покачал головой.
— Мне казалось, что я поступаю правильно, любовь моя. Только и всего. Но порой получается совсем не так, как хотелось. Верно?
— Видимо, ты прав. — Она его поняла, но он её, и она это знала, нет. Да и как он мог?
— Говорю тебе, не надо ни о чём тревожиться. Когда тебе станет лучше, мы обо всём поговорим. Но не сейчас. Скоро всё утрясётся — вот увидишь, — и мы обсудим наши планы на будущее.
Нет, он по-прежнему ничего и не понимал. Старательно уходил от этой темы, но совсем по другой причине. Факт состоял в том, что она до сих пор не решила, жить ли им дальше на Пайнвуд-клоуз или нет. В данный момент её занимали куда более важные мысли, но об этом она не сказала ему ни слова. Во всяком случае, пока.
14
Кристофер Руп охотно согласился встретиться с Морсом в пятницу, сразу после полудня, в «Блэк Дог» на Сент-Олдейт, что напротив величественного портала церкви Христа. Руп предупредил, что может на несколько минут опоздать — у него консультация до двенадцати, — но Морс ждал его за кружкой пива в радужном настроении. Он предвкушал встречу с молодым химиком, поскольку если кто-то со стороны и был причастен к убийству Квина, то Руп был самой вероятной кандидатурой, и Морс уже собрал о нём кое-какие важные факты. Во-первых, он выяснил, что Руп некоторое время работал с одной из нефтяных компаний Персидского залива и, таким образом, мог войти в контакт с сильными мира сего. Ибо на определённом этапе тамошние дела, в которые несомненно (хотя и позже) оказался вовлечённым Бланд — с оксфордской стороны, должны были привести к преступной, хотя и выгодной, измене общественному долгу. Такую возможность нельзя было исключать. Во-вторых, Руп — химик: а убийца Квина, кто бы это ни был, имел изрядные познания в вопросе смертельных доз цианида. Кто мог разбираться в этом лучше Рупа? В-третьих, не кто иной, как Руп, неожиданно материализовался в здании синдиката в столь неурочное время — в полпятого вечера или около того (если следовать Ноуксу) в прошлую пятницу; не кто иной, как Руп, заглянул по очереди во все кабинеты научных сотрудников. Что именно он там делал? И что он делал, когда Ноукс ушёл наверх пить чай?.. В-четвёртых, между Рупом и Бартлетом существует странная вражда. Морсу представлялось, что эта вражда объясняется причиной более глубокой, намного более глубокой, чем временное несходство взглядов по поводу назначения на должность Квина. Да… Любопытно, что стычка произошла из-за Квина. И это прекрасно увязывалось с пятым по счёту фактом, который Морс терпеливо раскопал ранним утром в университетской картотеке. Факт этот заключался в том, что Руп окончил частную школу в Бредфорде — городе, где Квин прожил почти всю свою короткую жизнь, сначала учеником, потом учителем. Были ли они знакомы до того, как Квин поступил на службу в синдикат? И почему, интересно, Руп столь очевидно добивался назначения Квина? (Морс не принимал всерьёз прекраснодушную мысль декана касательно того, что имело место коллективное мнение.) Тогда почему? И ещё: Квину было тридцать один, Рупу — тридцать, и если они когда-то были друзьями… Но где же в этом логика? Друзей не убивают. Конечно, если они…
В бар зашли трое смеющихся, длинноволосых и бородатых старшекурсников в футболках и джинсах. Морс подумал о том, как меняются времена. Он в их возрасте носил галстук и порой даже блейзер. Но это было давным-давно. Он осушил кружку и посмотрел на часы.
— Инспектор Морс?
Вопрос был задан одним из бородатой троицы, и Морс понял, что он отстал от жизни куда сильней, чем ему казалось.
— Мистер Руп?
Молодой человек кивнул.
— Позвольте принести повторную?
— Я сам…
— Нет-нет. Доставьте мне удовольствие. Что будете пить?
За второй кружкой пива смущённый Морс разъяснил ситуацию настолько, насколько считал благоразумным, подчеркнув важность установления точного времени смерти Квина. Когда он начал задавать Рупу вопросы насчёт его визита в синдикат в прошлую пятницу, на Морса произвело приятное впечатление то, как тщательно и в самом деле точно (если верить Ноуксу) Руп прослеживал свои шаги, начиная с момента, когда он вошёл в здание. Всё одно к одному — Руп и Ноукс словно договорились о каждой мелочи. Тем не менее нашлось несколько обстоятельств, которые Руп помнил не так ясно, как прочие, и Морс немедленно решил усилить натиск в этом направлении.
— Вы говорите, на столе Квина лежала записка?
— Да. Я уверен, что смотритель её тоже заметил. Мы оба…
— А вы не помните, о чём в ней говорилось?
Руп замолчал на несколько секунд.
— Приблизительно. Что-то вроде «скоро вернусь». Кажется, так.
— Куртка Квина висела на кресле?
— Да, несомненно. На спинке кресла у его стола.
— Вы не заметили, на улице шёл дождь?
Руп покачал головой.
— И шкаф, вы сказали, был открыт?
— Один из них — да, в этом я уверен. Смотритель подошёл и запер его.
— Несколько странно, что шкаф был оставлен открытым — учитывая порядки, заведённые Бартлетом.
Морс внимательно смотрел на химика, но не заметил никакой реакции.
— Да. — И тут Руп обезоруживающе улыбнулся. — Вы знаете, что Бартлет немного зануда. Заставляет их всех ходить по струнке.
Руп закурил сигарету, левой рукой аккуратно спрятав использованную спичку в коробок.
— А как вы с ним находили общий язык?
— Я? — Руп громко рассмеялся. — Боюсь, никак. Мы с ним почти не встречаемся с глазу на глаз. Полагаю, вы слышали…
— Мне известно, что закадычными друзьями вас не назовёшь.
— О, не стоит драматизировать. Вы не должны верить всему, что вам наговорят.
Морс пропустил это мимо ушей.
— Мистера Оглби тоже не было в своём кабинете, так вы сказали?
— По крайней мере, пока я там находился.
Морс кивнул, поверив Рупу.
— И как долго вы там находились?
— Видимо, с четверть часа. Да, наверно, так. Если Оглби или кто-нибудь ещё там был — что ж, значит, я их просто не видел, вот и всё. Но я почти уверен, что увидел бы их, если бы они там были.
Морс опять кивнул:
— Думаю, вы правы, сэр. Мне тоже кажется, что в здании тогда никого не было.
Мысли его стали уходить в сторону, и на короткое мгновение один из размытых силуэтов на дальней стене пещеры сфокусировался в чёткий профиль — профиль, который Морс мог узнать без всякого труда…
Руп прервал его размышления:
— Есть что-нибудь ещё, о чём я мог бы вам рассказать?
Морс допил пиво и утвердительно кивнул. Он попросил Рупа восстановить в деталях прошлую пятницу, и Руп с радостью подчинился: в восемь часов пять минут он сел в поезд до Лондона, прибыл на Паддингтонский вокзал в девять десять, добрался на метро (по внутреннему кольцу) до «Мэншн-Хаус», обсудил со своими издателями окончательную вёрстку будущего опуса по промышленной химии, ушёл оттуда примерно без четверти одиннадцать, съел куриный салат где-то в районе Стрэнда, провёл час или около того в Национальной портретной галерее на Трафальгарской площади и затем возвратился на Паддингтонский вокзал, откуда отправился в Оксфорд поездом, отбывшим в три часа пять минут.
Морсу самому было невдомёк, по какой причине, но вдруг он проникся убеждением, что где-то в чём-то Руп лжёт. Всё получалось у него слишком гладко, слишком правдоподобно. Большая часть сказанного им (к примеру, упоминание о встрече с издателями), конечно, правда. Гм-м. Очевидно, он действительно доехал до Лондона, но во сколько он возвратился? Руп сказал, что он ушёл из издательства в десять сорок пять. А если взять такси до Паддингтонского вокзала? Запросто! Руп мог возвратиться в Оксфорд ещё до обеда.
— Так, ради простого любопытства, сэр, — Морс задал этот вопрос очень мягко, — могли бы вы всё это чем-то подкрепить, как вы считаете?
Руп бросил на него острый взгляд.
— Видимо, не смогу, нет.
Глаза Рупа стали непреклонными, стальными.
— В Лондоне вы никого из знакомых не встретили?