— Затем он отправился домой и с удовольствием пообедал.
— Сомневаюсь, — возразил Морс, — Бартлет очень умён, но он не столь безжалостен, как Руп, тем более что ему ещё многое оставалось учесть. Конечно, самая рискованная часть операции была позади, но дело далеко не завершено. Из дома он вышел, видимо, около половины второго, сказав жене — и это была чистая правда, — что ему надо заехать в синдикат, прежде чем отправиться на совещание в Бенбери. Но ещё раньше он…
— Заехал в «STUDIO 2».
— Да. Бартлет купил билет, прошёл контроль, спросил у капельдинера, где находится мужская комната, подождал там несколько минут и затем незаметно выскользнул, улучив момент, когда девушка в кассе занималась очередным клиентом. Но после этого всё пошло вкривь и вкось. Нет, Монику Хайт Бартлет не заметил, я в этом вполне уверен. Зато она увидела, как он выходил из «STUDIO 2». Моника и Дональд Мартин, как ты помнишь, решили провести этот день вместе. К ней они пойти не могли, потому что дочь рано возвращалась из школы. К нему они не могли пойти тем более, потому что там всё время торчала его жена. Они могли поехать куда-нибудь на машине, однако такое предложение едва ли показалось бы романтическим в дождливый ноябрьский день. Поэтому они решили отправиться в кино. Но никто не должен был видеть, как они вместе входят в кинотеатр. Для этого Мартин приехал туда пораньше, вскоре после открытия. Он покупает билет в амфитеатр, садится и ждёт. Моника должна была подойти через несколько минут. Он направляет взгляд и наблюдает за каждым входящим в зрительный зал. Держи это в голове, Льюис. Если бы Квин в тот день побывал в «STUDIO 2», Мартин наверняка его заметил бы. И Бартлета он тоже увидел бы. Но если бы он увидел хотя бы кого-то из них, то он не остался бы в зрительном зале. Он немедленно ушёл бы из кинотеатра, благоразумно подождал бы Монику на улице и сообщил бы ей плохие новости. Однако он этого не сделал! Теперь поставь себя на место Моники. Когда мы задавали вопросы ей и Мартину — одно нам стало совершенно ясно: фильм они смотрели. Но они не стали бы этого делать, если бы в зрительный зал вошёл кто-нибудь ещё из сотрудников синдиката. Есть только одно объяснение: Моника увидела нечто такое, что в свете того, о чём она узнала позже, чрезвычайно встревожило её. Но что бы то ни было, это не помешало ей составить компанию Мартину, который уже сидел в зрительном зале, правильно? Отсюда можно вывести единственное заключение: она увидела, как кто-то выходил из кинотеатра. И этот кто-то был Бартлет! С использованным билетом он возвращается в синдикат. Но где ему оставить этот билет? Он мог положить его в кабинете Квина, поскольку ему всё равно надо было туда зайти, чтобы подбросить записку для Маргарет Ральстон и распахнуть дверцы шкафов. Довольно неосмотрительно для такого человека, как Бартлет, если задуматься. — Морс тряхнул головой, словно на его лысеющую макушку приземлилась муха. Однако он не обратил внимания на внезапную обеспокоенность и продолжал: — Учти, что вся операция готовилась очень тщательно. Начиная с того момента всё делалось для удобства Рупа, а не Бартлета. Руп исправно обеспечил себе железное алиби на первую половину дня, и теперь ему нужен был правдоподобный предлог для появления в синдикате. Он не мог знать — равно как и Бартлет, — что после обеда там не окажется никого из научных сотрудников, поэтому всё задумывалось так, что ему якобы нужно оставить какие-то бумаги в кабинете Бартлета. Ясно, что, если бы кто-то находился поблизости, вряд ли он нашёл бы убедительную причину шнырять по кабинету Квина. Конечно, ему всё равно предстояло зайти туда позже, чтобы взять куртку Квина, но к тому времени он уже разобрался бы в обстановке и запросто проделал бы это. Поэтому они условились, что билет и ключи Квина будут лежать где-нибудь в укромном уголке, например, в одном из ящиков письменного стола Бартлета. Подходяще? Что же произошло дальше? Руп стучится в кабинет Бартлета, не получает ответа, быстро заходит, оставляет свои бумаги, забирает билет и ключи. Всё просто. Первоначальный план, должно быть, состоял в том, что ему придётся подождать где-нибудь за дверями, пока все сотрудники разойдутся по домам, после чему ему оставалось бы только проникнуть в здание через чёрный ход, забрать куртку из кабинета Квина и уехать на его машине. На деле же всё вышло гораздо проще. На это он даже не мог надеяться. Ноукс, конечно, оказался непредвиденной проблемой, но, как потом выяснилось, это ему даже здорово помогло. Ноукс мог подтвердить, что после обеда в синдикате не было никого из сотрудников. А когда он сказал Рупу, что идёт наверх пить чай, путь стал свободен — примерно на полчаса раньше, чем рассчитывал Руп.
— И начиная с этого момента всё происходило так, как вы объясняли раньше?
— Кроме одного. Когда мы в первый раз задержали Рупа, я в беседе с ним предположил, что он похитил записку с рабочего стола Квина. Однако не думаю, что он мог это сделать. Иначе нет никакой мыслимой причины, почему он должен был звонить Бартлету, обнаружив, что их план может нарушиться вероятным приходом миссис Фарт. Надо думать, это был самый неприятный момент во всей истории, и Руп почти запаниковал. Дождь на улице лил как из ведра, он не мог просто выгрузить тело и бежать. Миссис Гринуэй — он должен был её заметить — сидела на втором этаже у окна с отдёрнутой занавеской, а вынести тело Квина можно было лишь одним путём: через дверь гаража. Не оставалось ничего, кроме как ждать, но ждать там он не мог. Должно быть, он испытывал отчаяние и стал звонить Бартлету, но Бартлет придумал хитроумный ход с запиской на столе Квина! Это была невероятная удача, но, видит Бог, в тот момент они нуждались в удаче. Бартлет только что возвратился из Бенбери, однако он, не теряя времени, опять сел в машину, заскочил в синдикат за запиской и встретился в Рупом, как договаривались, в супермаркете «Кволити», когда Руп уже сделал покупки. Думаю, что всё это заняло у Бартлета не менее двадцати минут, но они ещё укладывались в отведённое время — на пределе. Руп возвращается в квартиру Квина, снимает свою грязную обувь, оставляет записку — и уходит опять. Должно быть, он весь вымок, однако вообрази, с каким невероятным облегчением он увидел сначала, что пришла и ушла миссис Фарт, потом к дому чудесным образом подъезжает машина «скорой помощи» и забирает миссис Гринуэй и родильный дом. К тому времени дом уже погрузился в темноту, поблизости никого, уличный фонарь разбит, можно поднимать занавес для последнего акта. Он подтаскивает тело Квина к чёрному ходу, заносит в дом, кладёт его на ковёр у кресла в гостиной, расставляет на кофейном столике бутылку шерри и стакан, зажигает обогреватель — и дело в шляпе. Уходит он задами, через поле, и садится на автобус до Оксфорда.
Льюис погрузился в раздумья. Да, всё могло произойти именно так, но один вопрос по-прежнему сильно его озадачивал.
— А как насчёт Оглби? Он-то здесь при чём?
— Как я тебе уже говорил, Льюис, почти всё из того, что сказал нам Оглби, было правдой. Думаю, что он был глубоко убеждён в том, что Квина убил Бартлет, задолго до того, как я…
— Тогда почему же он молчал?
— Не знаю. Видимо, пытался сперва что-то прояснить для себя…
— Звучит не слишком убедительно, сэр.
— Пожалуй, да.
Морс отвернулся к окну, выходившему на двор, и в который раз задумался, почему же Оглби всё-таки… Гм-м. Оставалось несколько болтающихся концов, которые никак не хотели связываться. Впрочем, ничего существенного… Льюис прервал его размышления:
— Оглби, наверно, был умным малым, сэр.
— Не знаю. Учти, что на старте он имел передо мной преимущество в целую милю.
— Что вы имеете в виду, сэр?
— Сколько раз тебе повторять? В тот день он находился в офисе.
— Должно быть, наверху, потому что…
— Нет. Тут ты ошибаешься. Он должен был находиться внизу. Более того — мы точно знаем, где и когда он был. Возвратясь с обеда, он понял, что из всех научных сотрудников он один присутствует в офисе и что лучшего шанса порыться в кабинете Бартлета не представится. Мы не можем знать наверняка, что сказал ему Клин — что он подозревает Бартлета и Рупа или только Бартлета. Но у Оглби появилась причина думать на Бартлета, и он решает предпринять небольшое расследование. Никто не мог ему помешать, потому что никого не было. Однако примерно полпятого он слышит голоса — это были Руп и Ноукс. Он не хочет быть обнаруженным. Как ты думаешь, Льюис, где он мог спрятаться? Это очевидно. В маленькой уборной за письменным столом Бартлета, которой я воспользовался в первый день, когда мы приехали в синдикат. Идеальное место! Он просто стоит внутри и ждёт. Долго ждать не пришлось. Но что обнаруживает Оглби, выйдя из укрытия? Он видит, что билет в кино и ключи исчезли! Мысли у него в голове, надо думать, так и закружились, и он не осмелился покинуть кабинет Бартлета. Он слышит, что Ноукс в коридоре, а потом услышал, как кто-то ходит, открывая и закрывая двери кабинетов. И опять ему пришлось оставаться на месте. И всё же он наконец убеждается, что опасность миновала, выходит и первым делом видит, что машина Квина уехала! Возможно, он даже заглянул в кабинет Квина, не знаю. Может, Квин заходил в офис? И опять ушёл? Трудно судить, в какой мере ему тогда открылась правда. Вероятно, далеко не вся. Но он знает, что Руп взял какие-то ключи и загадочный билет в кино. Билет, который Оглби старательно скопировал в свой ежедневник. Это его единственная реальная улика, и он делает то, что сделал я. Он позвонил в «STUDIO 2» и попытался выяснить…