— Кэт выходи за меня, — выпалил я не задумываясь. Слова сами собой, слетели с моего языка.
— Чего? — изумлённо посмотрела на меня Кэт.
— Я тебя люблю. Выходи за меня, — повторил отчетливо я.
Кэт громко засмеялась и, к моей ожидающей радости, тут же ответила:
— Я согласна!
На следующий же день мы пошли в ювелирный магазин, и Кэт выбрала кольцо. И тут я наконец-то осознал: отныне мы жених и невеста. Как ни странно, первыми, о ком я подумал, были мои родители. Я хотел представить им мою Кэт. Пусть увидят, что их сын наконец-то счастлив. Я мечтал показать, что мне наконец удалось вырваться из — под их родительского контроля и стать абсолютно свободным! Мы сели на поезд в Фурии. Теперь я понимаю, что сглупил. Это была дурацкая затея, обреченная на отчаянный провал.
Отец приветствовал меня всё с той же враждебностью.
— Ну и вид, Бренд… Кожа да одни кости! А что за стрижка? Почему так коротко подстрижено? Ты похож на самого настоящего преступника.
— Спасибо, отец. Я тоже рад тебя очень видеть, — ответил я.
Мама выглядела ещё более подавленной, чем обычно. Она словно съёжилось, стала намного тише, как будто на самом деле её там и не было. Присутствие отца было гораздо более подавление, неприветливее, бросающиеся в мои глаза, безрадостные. Он все время буравил Кэт своим тяжёлым взглядом. Я еле пережил обед в моём родительском доме. Кэт не особенно понравилась моим родителям, и они никогда не радовались за меня. Не знаю, почему меня это даже нисколько не удивило.
После обеда отец удалился в свой кабинет и больше оттуда не выходил. Во время прощания мама обнимала меня слишком долго, и это было слишком близко ко мне. Она с трудом держалась на ногах. Меня вдруг накрыло тихое отчаяние. Когда мы уехали оттуда, я знал, что часть меня так и осталась там — вечным ребёнком, словно в какой-то ловушке. Я ощущал полную беспомощность, безнадежность, и глаза жгло от подступивших слез. И тут меня в очередной раз увидела Кэтрин. Она крепко обняла меня и прошептала на ухо: «Теперь я всё поняла. И люблю тебя ещё сильнее!» — и больше она ничего не стала мне объяснять. Да этого во общем то и не требовалось.
***
В Мае мы с Кэт расписались в маленьком регистрационном бюро неподалеку от Юнсто-сквера. Мы не пригласили родителей. И ни в какого Бога не верили. Кэт не хотела устраивать венчание в церкви, поэтому я мысленно произнес краткую молитву, пока нас регистрировали с бюро. И возглавил Господа за неожиданное счастье, которого в этой жизни я не был достоин. Теперь я прозрел и чётко видел Его великую намеченную цель. Бог вовсе не покидал меня даже в детстве, одинокого и напуганного мальчишку. Нет, он, был ловким магом, хранил Кэт, словно козырь, чтобы «достать» её из рукава, когда придёт время.
Я был переполнен ощущениями смирения и благодарил небо за каждую секунду, проведенную рядом с Кэт. Я понимал, что вытянул счастливый билет. Мне выпал невероятный, и очень редкий шанс повстречать такую большую любовь! Я осознавал, как редко такое случается. Остальным повезло меньше чем, повезло в большой мере мне. Большинство моих пациентов никто не любил в жизни. И Элисон Бэроонс тоже никогда не любили.
Сложно представить двух схожих женщин, чем Кэт и Элисон. Кэт вызывала во мне мысли о ярком солнечном свете, теплоты, ярких красках и звонком детском смехе. Элисон — только о пропасти, темноте и печали. И о долгом молчании.
Глава 8
— Это ещё в каком смысле в хорошем или плохом?
— Ну ты же знаешь что крысы обычно бегут с тонущего корабля. Они не лезут на борт.
Меня крайне честно поразила неприкрытая агрессия Криста, но я решил что не нужно лезть к нему на рожон.
— Возможно. Но ты же знаешь что я не крыса, и не шестёрка потому — что ни за кем не наблюдаю поэтому я ничего не знаю, — пожал плечами я.
После моих доказательств ответить Крист не успел он, умолчал. Где-то в вдалеке от нас раздался оглушительный грохот он заставил нас с Кристом подскочить от неожиданности. Снаружи «апларинариума» стояла Жанна молотившая по одной из прозрачных стен исполинскими кулаками. Она настолько сильно прижалась к стеклу лицом — так, что у неё расплющился нос, а красивые привлекательные черты лица напомнили жуткую маску жутко — разъярённого клоуна.
— Я больше не намерена глотать это дерьмо! — орала во все горло Фурия. — Как же я ненавижу твои чёртовы гребанные таблетки, ты меня понял?
Крист приоткрыл небольшое окошко в прозрачной стене и ответил разбушевавшейся пациентке: