- Он был опасен, - сказала она. Как будто я не был в курсе. – Он мог причинить тебе вред. Тебе повезло, сам знаешь. Наверное, ему, наконец, стало стыдно. Хоть что-то, верно? Раскаяние. Так будет лучше.
Лучше? Раскаяние. Да она тебя вообще не знала. Ни капли.
Думаешь, ты знал меня?
Да. Знал. И знаю.
Еще одно романтическое убеждение, Джон. Пора бы тебе завязать с ними. Это непродуктивно.
Двери открываются. Выхожу на платформу. Зонт остался под сиденьем, но я не вернусь за ним. Не смогу.
========== Глава 10: Одержимость ==========
Если пить чай, не торопясь, то, может быть, я смогу просидеть здесь час, а то и больше, и никто не будет бросать на меня косые взгляды. Хорошее местечко. Бесплатный вай-фай, чуть слышно играет джаз, посетители приходят и уходят. Тут оживленно. Людно, но не слишком переполнено. По крайней мере, в пятницу утром. Многие сидят за столиками одни, как я. Среди компаний друзей, влюбленных парочек, семейных пар с детьми на буксире есть и те, кто пьет кофе в одиночестве, изучает газету, печатает на ноутбуке или читает, уткнувшись в старую, потрепанную книгу. Я тут не один такой. В том, что я сижу здесь, нет ничего необычного, как минимум, с виду. Просто еще один посетитель кафе уставился в монитор. Ничего особенного.
Кстати, мне сегодня везет. Хотя, может быть, у нас просто совпала привычка проводить утро пятницы именно тут. Я вижу его уже третий раз подряд. Он всегда выбирает один и тот же столик, в углу, у двери. На голове - шапка. Он носит очки в толстой черной оправе - последний писк моды. В ушах - наушники, на фоне окна видны тянущиеся вниз, слегка покачивающиеся белые провода. На нем нарочито рваные джинсы, из-под свитера торчит рубашка в клеточку. И все же, когда он склоняется над книгой, что-то в его осанке, в том, как он согнулся, напоминает о тебе. Он весь сжался, ноги задвинул под стул, обхватил себя руками, как будто пытается успокоиться. Неуверен в себе, наверное. Он молод. Вряд ли он намного старше двадцати. Нескладный, неловкий, недоверчивый. Ты в его возрасте, наверное, был таким же. Полным юношеской горячности и нерешительности. Нелюдимым и одиноким. Искал уединения в толпе и одновременно злился на весь мир и населяющих его людей.
Совсем, как я.
Если смотреть на него только краем глаза, можно представить, что я сижу с тобой, в одном из твоих проявлений. Как будто это один из тех дней, когда ты не в настроении общаться, и между нами повисла уютная тишина. Мне не следует искать утешения в подобном, но я все равно ищу.
Я угостил бы его кофе, но он из-за этого почувствует себя жалким. Он же еще подросток. Думаю, он читает комиксы или графический роман. Он не облеплен никотиновыми пластырями, он не высчитывает химический состав чьей-то мочи. Он – не ты. Просто незнакомый подросток. Подросток, который сутулится совсем, как ты.
Надо же. На сайте «Стрэнда» мой новый рассказ собрал больше тысячи отзывов. Невероятно. Ты не любишь, когда я пишу о нераскрытых делах, но, похоже, читателям нравятся различные концовки.
Романтический вздор. Внимание к бесполезным деталям. Художественный слог.
Знаешь, буду считать это комплиментом. Спасибо.
Я не просто записываю воспоминания о твоих расследованиях: мне это нужно, и я делаю гораздо больше, чем просто пишу. Рассказ за рассказом, я возрождаю тебя. Раскрываю все твои черты, все те мелочи, что делали тебя поразительным. Похоже, читатели хотят знать о том, что тебя можно выбить из колеи, что ты можешь прийти в ярость от ощущения собственного бессилия. Им нужно знать, что тебе тяжело, нужны доказательства, что твоя работа не так уж дешево тебе обходится. Ведь так оно и было. Ты прикладывал очень много усилий. И очень многим пожертвовал. Со стороны казалось, что тебе это ничего не стоит. Но я знаю, это не так.
Конец этого рассказа – твой проигрыш. Провал. Под конец ты ошибаешься. Дом охвачен пламенем, ты бросаешься туда, чтобы спасти улики, я тебя удерживаю. Я знаю, что ты скорее умрешь, чем отступишь и оставишь загадку без ответа. На мой взгляд, он вышел несколько щемящим, мой новый рассказ. Я чуть было не вырезал эпилог, но передумал и правильно сделал. Он привел всех в восторг. Он очень простой, очень тихий. Я принес тебе чай, ты мне улыбнулся. Но ты был так раздавлен. Видимо, читателям это иногда нужно: увидеть тебя разбитым, в унынии. Они хотят увидеть твои терзания. Звучит жестоко, но, думаю, причина в ином: им необходимо знать, что ты терзаешься точно так же, как и они сами. Им нужно знать, что ты - больше, чем просто гений, что ты одержим стремлением складывать воедино головоломки преступлений, и что это выводит тебя за рамки, это нечто большее, чем просто желание разделить все на «верно» и «неверно», больше, чем простое позерство. Одержимость сродни их одержимости чем-либо. Капля надрыва. Это делает тебя человечней.
Как я и говорил. Романтический вздор.
Общечеловеческие истины, Шерлок. Противовес фактам и цифрам. Они не менее реальны, не отрицай. Ты был сокрушен. На лице было написано, что ты в себе разочарован. Ты жаждал найти ответ, хотел, чтобы встал на место кусочек головоломки. Вот в чем твои истины, Шерлок. Вот доказательства того, что ты – человек, что и у тебя бывают провалы. Что ты можешь устать, прийти в ярость, запутаться – как и все люди. Не будь всего этого, ты казался бы каким-то счетным механизмом, измеряющим длину теней и вычисляющим точное время, когда появился убийца. Ты бы казался роботом, чем-то из области научной фантастики. Чушь. Знаешь, то, что ты иногда способен на ошибку, делает тебя только еще более поразительным. Все пишут, что это их самый любимый рассказ.
Нелепость.
И отзывы оставляют приятные. Польщен. Очень польщен. Мне этот абзац тоже нравится. Я читал о принципе «убей любимых»* и подумывал его вырезать, но в итоге оставил. Спасибо, Софи из Шропшира, очень рад, что вам понравилось.
О, привет, Мэдж из Лондона. Вам тоже нравится Шерлок? Да, понимаю. Согласитесь, в этом свете он выглядит очень привлекательно.
Смотри, не зазнайся, Джон.
Из угла доносится трель. Телефон моего друга в шляпе. Он вытаскивает мобильный из кармана, смотрит на экран. Вижу его подбородок, и то, как шевелятся губы, когда он беззвучно читает текст сообщения. Подбородок отдаленно напоминает твой. Быть может, он твой родственник. Двоюродный брат, например. У тебя были двоюродные братья? Они же почти у всех есть. Ты никогда об этом мне не говорил.
Правда, приверженцем семьи ты никогда не был. И, среди прочего, я сожалею еще и о том, что не сразу начал относиться к тебе как к части своей. Надо было мне пригласить тебя отметить Рождество у Гарри. Я все равно провел праздники с тобой, но все-таки стоило запланировать. Извини. Ты же этого хотел, правда? Рождество со мной, а не в одиночестве. А мне это даже в голову не пришло.
То, что нас соединяло, – слишком сложно, я до сих пор не до конца понимаю эту связь. И одновременно – это самое простое, что только может быть. Почему так?
Он держит телефон обеими руками, склонился над ним так низко, как будто боится, что кто-то может прочесть его сообщения, заглянув через плечо, или стащить сам аппарат. Как герой Диккенса над миской каши. Пальцы порхают по кнопкам. Он набирает СМС быстрее, чем я печатаю. Подростки. Кажется, они вообще понятия не имеют, для чего изначально нужен был телефон. Это теперь лишь смутное воспоминание. Седая история.