О. Новое письмо. От миссис Хадсон. Только что прочла мой рассказ. Он уже на бумаге вышел? Или она тоже читает онлайн? Она его хвалит, очень мило с ее стороны. Ее рассмешило описание того, как ты метался по комнате в развевающемся пальто. Она узнала тебя в том эпилоге, твою печаль и гнев. Ту слабую улыбку, адресованную мне. Она все узнала. Говорит, что я стал лучше писать. Это очень приятно. Хотя, может, это значит, что раньше я писал ужасно. Неважно, я не расстроюсь. Я учусь, совершенствуюсь. Чем дольше чем-то занимаешься, тем лучше у тебя выходит, так ведь? Похоже, что да.
Когда я писал ту сцену, то представил тебя так ясно и четко. То выражение лица: при всем огромном объеме твоих знаний какие-то мелочи все еще поражают тебя. Я был готов застрелить человека ради тебя. А на твоем лице застыло непонимание: как могу я знать что-то, чего не знаешь ты.
Если задуматься, то я провел неприлично много времени, рассматривая твое лицо. Я ловлю себя на том, что делаю это в самые различные моменты. Описываю очередное дело, ничего особенного. А потом – раз, вот и ты. Твое лицо.
- Зачем описывать мое пальто?
Снова читаешь, стоя у меня за спиной. Сначала это меня сильно напрягало, казалось слишком сильным вмешательством в личное пространство. Я ведь готов был показывать тебе все посты перед отправкой, я предлагал так и делать, но ты отказался. Слишком много труда. Тексты тебя не интересуют. Ты сказал, что тебе все равно. И все же ты подкрадываешься сзади и пристально смотришь на экран через мое плечо. Я пишу и перечитываю все перед отправкой, и ты просто не можешь устоять. Тексты о тебе всегда интересны, да? Для меня – да.
- Было сыро. Это важно.
- Ничуть.
Оборачиваюсь. Наши лица слишком близко. Неуютно. Ты не отшатываешься. Приклеился взглядом к моему посту, вчитываешься в каждое слово.
- Все-таки захотел побыть редактором?
- Нет-нет, - ты наклоняешься, опираешься рукой о мое плечо, постукиваешь пальцем по клавиатуре. Ничтожное движение вперед, и я тебя поцелую – настолько мы близко. А тебе и дела нет. – Ты тут слово пропустил.
Рука на плече. Я застываю вполоборота к тебе, сам не знаю почему. Ты не резок со мной, даже напротив. Просто мягко положил руку мне на плечо. Я и подумать не мог, что ты способен на столь мягкое прикосновение. Но это ерунда. Всего лишь для равновесия, для удобства. Точно так же ты мне тихо говоришь: погоди минуту, постой, я сейчас… те же самые ощущения. Просто легкое прикосновение, мимолетный телесный контакт. Между друзьями. Соседями по квартире. От тебя пахнет дорогим мылом.**
- Опять впадаешь в романтизм.
- Неужели? – к лицу приливает кровь, и от осознания этого я, естественно, краснею только еще больше. Черт. Что?
- Наверное, это твое перманентное состояние – романтизм. Именно он постоянно толкает тебя на очередное свидание, - последнее слово ты произносишь таким тоном, как будто оно означает «геноцид».
Ты, наверное, говоришь о тексте. Не обо мне, сидящем к тебе вполоборота и так близко, что можно поцеловать тебя в губы, даже не вытягивая шею. Не о том, как я уставился на твой рот. Думаю, что так. Но не уверен. Ты на меня не смотрел, ты читал мой пост. Сконцентрировался на нем. Будем считать, что ты говорил именно о нем и никак иначе. Так проще. Это просто физиологическая реакция. Совершенно естественная. Отворачиваюсь к экрану.
- Дай дописать, - отвечаю я и пытаюсь оттолкнуть тебя от клавиатуры. – Это пока черновик.
- Хорошо, - ты отходишь, убираешь руку.
- Покажу, когда закончу, - обещаю я.
- Нет-нет, все отлично.
Нет, не отлично. Через двадцать минут ты опять нагнешься к экрану через мое плечо, и в этот раз рука будет покоиться на шее.
Стоп. Вот этот отзыв, с дюжиной комментариев под ним, не положительный. Хм. Мой рассказ отвратителен. Не из-за того, как он написан. Из-за того, что я зарабатываю на образе преступника. На тебе. Тебя называют преступником. Мошенником. Ты заплатил актеру за то, чтобы он изображал «плохого парня», ты убивал невинных ради забавы и называл все это работой на благо обществу. Ты – психопат.
Шерлок не был психопатом, набираю я в окошке для комментариев. Вы его не знали. Нет никаких доказательств того, что он – мошенник. Пресса раздула сенсацию, а вы доверчиво все проглотили. Не было ни дела, ни суда, не было вообще никаких улик. Неужели вы так глупы, что верите всему, что пишут в газетах? Думаете, в правительстве ничего не знали ни о Шерлоке, ни о Мориарти? Да последнего пытались схватить за годы до того, как о нем впервые услышал Шерлок. Шерлок был хорошим человеком. Лучшим человеком, которого я только знал. Не нравятся мои рассказы, так не читайте их, и дело с концом.
Отправить.
Ублюдок чертов.
Дать бы тебе по физиономии, Джо из Бристоля.
Ты не психопат. И не мошенник. И, тем более, не преступник. Ты - мой друг. Мой лучший друг. И убивал – я, не ты. У меня выше меткость.
Черт.
Мой друг ушел, а я и не заметил. Получил срочное сообщение? Ссора с подружкой? Мать велела идти домой и заняться стиркой? Кто знает. Он ушел.
Телефон на столе гудит. Мне пришло сообщение. Теперь я их редко когда получаю, ведь раньше почти все они были от тебя, а тебя больше нет. От кого бы это?
Номер неизвестен.
Не стоит, Джон. Это не поможет.
Что? Это о чем вообще? О моем комментарии? От редакторов? Издателя? Обновляю страницу. Мое сообщение исчезло.
Майкрофт?
Господи. Неужели нельзя оставить меня в покое? Не трогайте меня. Дайте справиться со всем этим. Я больше никому не нужен. Я – неважен. Кому какое дело, что я говорю? Просто… отстаньте.
Иди к черту, Майкрофт.
Отправить. Вот тебе.
Ублюдок.
____________________
От переводчиков
* Цитата из работы «Об искусстве письма» Артура Квиллер-Коуча (1863 – 1944), видного английского литературоведа, критика и издателя. Значение – как бы писатель не прикипел к определенным метафорам, приемам и фразам, нужно выкидывать их из текста, если они там бесполезны.
«Если вы почувствовали желание оскоромиться и вставить в текст образчик излишнего стилистического изыска, так последуйте ему с чистым сердцем, но – удалите его перед тем, как отправить рукопись в издательство. Убивайте любимых».
** В оригинале - triple-miled soap, трижды пилированое мыло.
Пилированное мыло - высший сорт мыла. Его получают при перетирании высушенного ядрового мыла на валиках пилирной машины, а затем прессуют в бруски. Трижды пилированное мыло, дорогой продукт, подвергается такому процессу трижды.
========== Глава 11: «…и видеть сны»* ==========
- Джон.
Горит свет. Я в кровати. Одеяло из грубой шерсти придавило ноги. Не могу пошевелиться, и это хорошо. Прижатый к этой узкой постели, я чувствую себя в безопасности. Ветви деревьев стучат в окно, выстукивают морзянкой: он не понимает. Конечно же, не понимаю. Я никогда не понимаю.
Где-то там, снаружи, притаилась опасность. Поднимается вода. Но здесь ее нет. Ты стоишь у гардероба, рубашка расстегнута, свободно болтается. Я смотрю, как ты раздеваешься? Да. Смотрел. Всегда. Как хищник. Любовник.
Но это не про нас. Я так не поступаю. Этого между нами нет.
- Извини, - я пытаюсь отвести взгляд, но не могу. Я отворачиваюсь, но ты все еще здесь. Твоя грудь, живот, выпирающие тазовые кости так близко, что к ним можно прикоснуться. И я прикасаюсь. Удерживаю тебя. Иначе - тебя унесет потоком, иначе - ты исчезнешь. Прижимаюсь лицом к твоему бедру. От тебя пахнет торфяным болотом. Это пугает. Ты кладешь мне руку на голову. Вздрагиваю.
- Джон.
- Извини, - ложусь обратно на кровать, смотрю на тебя искоса.
Ты стягиваешь рубашку до конца. Это настоящий стриптиз, я и не знал, что ты на такое способен. Смотрю на изгибы твоего позвоночника. Я могу представить, как разворачиваются у тебя за спиной крылья. С крыльями ты смог бы летать и никогда бы не упал.
Ты куда мускулистей, чем считают. Крепкий и сильный, подвижный. Живой. Прекрасный. Вот какой ты. Прекрасный.